Самский железный рудник Богословского горного округа

Документально подтвержденной датой открытия Самского месторождения железной руды относится к 1895 году в ходе геологоразведочных работ, проводимых на севере Богословского округа под руководством горного инженера В.В. Никитина, сменившего академика Е.С. Федорова на должности заведующего геологическими изысканиями БГЗО. В докладной записке Евграфа Степановича Федорова в Правление Горнозаводского Богословского Товарищества указывается: «В первое же лето исследований, т.е в 1894 году, были открыты совершенно новые для Округа пластовые месторождения марганцовых руд, тянущиеся на большом протяжении по берегу третичного моря. Эти месторождения названы нами (по близости Марсятской лесной пристани) — Марсятскими. Часть этих месторождений, а именно на протяжении двух верст бывшей линии морского берега уже выработана. Марганцовый пласт переходит местами в пласты бурых железняков, занявших еще гораздо большую площадь, чем марганцевые руды. Летом 1895 года была докончена изучением площадь марганцевых руд и бурых железняков Марсятских месторождений. По близости, а именно, в местности прилегающей к деревне Денежкиной установлено присутствие бурых железняков, покрывающих не толстым слоем развитые здесь известняки (Самское месторождение железных руд – Ю.Н.)».  Е.Д. Стратанович в отчетах геологических изысканий Федоровского геологического музея за 1900 год указывает, что разработка Марсятского месторождения велась под руководством горного инженера БГЗО А.М. Мурзина, состоящего на тот момент в должности начальника Нижне-Масловского золотого прииска. Вероятнее всего, именно горным инженерам А.М. Мурзину и В.В. Никитину принадлежит право открытия месторождений железных руд севернее села Маслово, в районе реки Сама. В 1901 году в Санкт-Петербурге в типографии М. Стасюлевича вышла в свет книга «Богословский горный округ: Описание в отношении его топографии, минералогии, геологии и рудных месторождений» сочинения Е.С. Федорова и В.В. Никитина, содержащая геологические карты рудничных планов и разрезов Округа, в том числе Самского и Масловского железорудных месторождений. Однако, версию более ранее открытия Самского железорудного месторождения сообщает Н.К. Чупин в «Географическом и статистическом словаре Пермской губернии», где он пишет, что: еще «в 1830-х и в последующих годах золотоискательными партиями во многих пунктах Богословского округа находимы были признаки магнитных железных руд, оставшиеся однако без расследования, потому что недостаток рабочих рук, даже для медного производства и для разработки золотых россыпей, препятствовал вводить в Богословском округе чугуноплавильное и железоделательное производства». Вероятно Н.К. Чупин имел в виду открытие в 1778 году «Прииска железного по реке Сосьве, в 40 верстах от означенного к построению завода (Петропавловского — Ю.Н.), при нём изба размером 2 на 2 сажень и кузница». Этот железный прииск был найден компанией рудознатцев в составе верхотурского купца Петра Енталцова (Ентальцева) и разночинца Григория Посникова (Постникова), ранее занимавшихся розыском месторождений золота, железных и медных руд для заводовладельца Максима Походяшина. Ентальцев и Постников пытались продать его в 1780 году владельцу Северо-Заозерской дачи князю Всеволоду Алексеевичу Всеволожскому в числе других открытых ими медных и золотых приисков. Сделка не состоялась, но и Максим Походяшин железный прииск разрабатывать не стал (Ищенко В.Я. Деревня Воскресенка 2. Несбывшиеся надежды). Определенно речь идет о Самском месторождении железных руд на землях вогулов Крылышковых. Таким образом, дирекция медных и железных рудников Богословского горно-заводского округа, при геологической разведке новых железных рудников в 1894-1896 годах (Самского и Масловского), могло полагаться на сообщения и заявки в Канцелярию главного заводов правления Постникова, Ентальцева и иных рудознатцев.   

     Доразведка Самского месторождения было начато  в 1912 году (шурфка и пробные вскрышные работы) в соответствии с планами Богословского горнозаводского Общества строительства железной дороги от Надеждинского завода к северным рудникам. В виду отдаленности и трудностей доставки припасов и оборудования, Самский рудник создавался как временное рудничное поселение. Об этом свидетельствует то, что в поселке до 1918 года не было заложено ни одной церкви или часовни, а также ни каких капитальных каменных строений. Все дела по организации работы Самского железного рудника были возложены на директора рудников БГЗО горного инженера Сергея Дмитриевича Основина. Он распоряжался завозом на новый рудник оборудования и рабочей силы. Однако, в конце текущего года он был снят с должности и переведен в помощники управляющего Ауэрбахского железного рудника. Причинами понижения С.Д. Основина в должности, вероятно, были его некомпетентность и сложный характер. В докладной записке на имя управляющего округом С.С. Постникова о притеснении китайских рабочих от 21 ноября 1917 года, драгоман китайских и корейских рабочих Богословского округа М.Е. Сякин так пишет о С.Д. Основине: «На [Ауэрбахском]  руднике есть китайская стража и старшины, которые держат рабочих в большой строгости, но и у них в последнее время не хватило [сил] понуждать и наказывать рабочих, и тогда администрация вызвала дополнительных ингушей и стражников, при которых был наказан плетьми переводчик Ли-Чжун-Ян и один из рабочих. При разговоре моем с господином [С.Д.] Основиным выяснилось, что он смотрит на все просто и не желает совершенно считаться не только с рабочими, но даже и со старшинами и переводчиками и ставит их ниже пленных. Ныне администрацией проведена сортировка рабочих и даже 20 человек забраковано, между тем они люди работоспособные и ни в чем дурном мною не замечены, господин же [С.Д.] Основин заявил, что они бунтовщики и их нельзя принимать никуда на работы в округе, а нужно заставить подрядчика увести их на родину. Общие отзывы младшей администрации и рабочих из татар, пленных и других о штейгере [А.С.] Иванове самые нелестные, и возмущение их против него растет с каждым днем. Господина [С.Д.] Основина считают за человека с поверхностными взглядами и мало вникающего…» (Петров А.И. История Китайцев в России. 1856-1917 годы. СПб., 2003; ГАСО. Ф.45, On.1, Д.297, Л.16-17). С самого начала работ на Самском железном руднике должность управляющего занимал горный техник Алексей Арсентьевич Барышников, 1881 г.р., уроженец поселка Туринские рудники Верхотурского уезда и выпускник местного горного училища. Он подчинялся инженеру по делам разведки горному инженеру Борису Сергеевичу Стахевичу и его помощнику – горному инженеру Дмитрию Михайловичу Мишарину. Общее руководство рудничными работами осуществлял директор рудников и разведок Богословского округа горный инженер Василий Васильевич Кисельников, сменивший на этой должности С.Д. Основина. В июле 1919 года А.А. Барышников с семьей, в числе других технических специалистов Богословского Округа, эвакуировался в Сибирь вместе с «драпающей» армией адмирала Колчака, предварительно взорвав промывальную фабрику Самского рудника и паровоз в карьере «Северный-2». После окончания Гражданской войны он работал в должности инженера 2-го района Вахтанского канифольно-скипидарного завода в поселке Вахтан Шахунского района Нижегородской области. Был арестован 14 марта 1938 года по обвинению по ст 58-10 ч.1 и осужден Приговором Горьковского областного суда от 3 ноября 1940 года к 6 годам лишения свободы и 3 годам поражения в правах (ГАРФ. Архивно-следственное дело 3874).

  Большую часть контингента, занятого на руднике, составляли «привозные рабочие, главным образом, зыряне и татары», срок работы которых, как правило, не превышал года (Материалы по районированию Урала. Т.III, Свердловск, 1923). Однако с началом Империалистической войны и последующим значительным оборонным заказом, размещенных на заводах БГЗО, работы по разведке новых кустовых залежей рудных тел и добыче железной руды возросли в разы, что повлекло за собой привлечение на рудник новой рабочей силы, переоснащения промывочной фабрики паровой машиной, строительство казенного конного двора, лесопилки и узкоколейной железной дороги от рудника до фабрики. После отмены ограничений на ввоз рабочей силы из-за границы, в 1915-1916 годах на Самском руднике появились китайские рабочие, в связи с чем, место, где располагались бараки китайских рабочих (ул. Заречная), получило название «Шанхай», в районе искусственного водоема — «Шанхайского озера». К осени 1916 года в Богословском округе из 33 тысяч рабочих (включая 17 тысяч военнопленных) было 4 тысячи китайцев (Промышленность и торговля. 1916 № 44), а на 1 сентября 1917 года — 4323 граждан Китая (Организация Распределения Рабочей Силы. М., 1920). Китайские рабочие на Самском руднике использовались на вспомогательных и неквалифицированных работах (земляные работы, лесозаготовке, торфозаготовка). В энциклопедии «Металлургические заводы Урала в XVII–XX вв.», изданной в 2001 году под редакцией В.В. Алексеева, указывается, что в 1915-1918 годах на Самском руднике добывалось около 1 млн. пудов руды в год. Рудное сырье Самского месторождения представляло собой бурый железняк (Лимонит) в виде бобовин с грецкий орех или с куриное яйцо, а иногда — в виде ноздреватых рудных масс весом больше пуда, с содержанием железа 43%, чистых по содержанию серы и фосфора. Простирание полосы рудных тел были разведаны на север от поселка Старая Сама до села Лангур (Самское, Талинское и Александровское месторождения) шириной от 500 до 1000 метров. Так как железная руда залегала пластообразно в глинах, после выемки из карьера, ее промывали в специальных ваннах со шнековым перемешиванием. Отработанная вода сливалась в отстойник. Место расположение карьеров Самского рудника известно из архивов Серовского (Надеждинского) металлургического завода. «Шанхайское» озеро» представляло собой запруженную речку (приток реки Сама), протекавшую ниже плотины в глубоком распадке, разделяющим надвое современную улицу Заречную (поселок Шанхай). Ниже плотины была сооружена промывочная фабрика, по левую сторону которой располагался конный двор и кузница. Сам железорудный карьер разрабатывался севернее улицы Школьной, а на его отвале была позже построена тригонометрическая вышка, с верхней площадки которой можно было увидеть одну из аналогичных Петропавловских вышек, построенных в 1940 году экспедицией Метростроя на Жительских сопках. В 70-е годы от этого затопленного карьера осталось озерцо под названием «Месяц» и ряд других небольших водоемов искусственного происхождения. После выработки «Южного» полигона, добыча железной руды велась севернее поселка, за нынешней улицей 40 лет Победы, где сохранились кустовые горные выработки как первого периода существования Самского рудника, так и более позднего времени, относящегося к периоду хозяйственной деятельности «Марсятского Рудоуправления». Именно северо-западное направление было самым перспективным и руду в 1916-1918 годах добывали в карьерах «Северный-1» и «Северный-2» к которым была проложена узкоколейная железная дорога. А вот промытую руду с Самского рудника возили в Надеждинский завод на одноосных грабарках по специально проложенному тракту, так как прежняя дорога от Турьинских рудников пролегала восточнее, в направлении Северо-Самской паромной переправы, где ранее для нужд Богословского горного округа до 1913 года добывалась белая огнеупорная глина между Верхне-Масловским зимовьем (Северная Сама) и деревней Березовая Гарь (Вишера). Добытую в карьерах руду до промывочной фабрики возили на узкоколейных паровозах длиной 3 метра с шириной колеи 750 мм. Как утверждает Юрий Логинов, долгое время работавший в маркшейдерском отделе Марсятского Рудоуправления, последний паровоз был найден в карьере «Северный-2» в 1952 году при восстановлении работ по добыче руды. Кроме рудничных работ, на левом берегу Сосьвы, выше Распоповского острова, разрабатывался карьер красной глины, из которого изготавливался кирпич. До настоящего времени от Самского тупика до затопленного кирпичного карьера имеется насыпь узкоколейного железнодорожного полотна. Кирпичный карьер эксплуатировался в дальнейшем Самским ОЛПом № 1 «Ивдельлага» НКВД СССР. Кирпич изготавливался в районе глиняного карьера, т. е. имелись печи для обжига кирпича. А в низовьях речки Рассольная добывался торф с использованием паровой элеваторной машины. К торфяным разработкам от Самского рудника было проложена лежневая дорога. Ныне на месте торфяных разработок расположена новая дамба (отстойник) известнякового комбината Марсятского рудоуправления. Широкое распространение торфоразработок в Богословского горном округе следует датировать периодом работы на Надеждинском металлургическом заводе выпускника Петербургского горного института 1894 года Вавилова Петра Михайловича, который 10 февраля 1920 года был утвержден в должности главного инженера-консультанта Богословского горного округа. П.М. Вавилов, являясь до переезда в Надеждинск техническим директором Приокского горного округа, имел опыт выплавки чугуна на домне Выксунского завода Нижегородской губернии, входящего в Приокский округ, на каменноугольном коксе, на древесном угле, на дровах, на торфяном коксе и на одном сыром торфе — то есть на любом топливе, которое рабочие могли найти в окрестностях завода. В то время на Надеждинском заводе из семи доменных печей действовала только одна (всего в РСФСР на этот период кроме Надеждинской в рабочем состоянии оставались всего две доменные печи — на Выксунском и Енакиевском заводах). Вавилов П.М. предложил, добавляя в печь дрова, на том же количестве имеющегося кокса пустить и вторую домну. Опытная плавка на смеси дров и угля удалась (ГАПК, Оп.509464, Д.2864). После этого П.М. Вавилов производил опыты с частичным введением в шихту богословского бурого угля и намеревался произвести плавку с добавлением торфяных брикетов, для чего в Богословском округе и начинаются осваиваться торфяники. Начало добычи торфа на Самском руднике можно датировать окончанием строительства железной дороги Надеждинск-Самский рудник, либо более ранним периодом, когда брикетированный торф мог использоваться в качестве топлива для узкоколейных паровозов и паро-силовой машины промывочной фабрики, также как и на Турьинских медных, Ауэрбахском и Воронцовских железных рудниках Богословского округа (где использовался брикетированный уголь Богословских копей).

С началом Империалистической войны и до 1917 года, когда Надеждинский завод исполнял государственный оборонный заказ, добыча железной руды на Самском руднике возросла в 2-2,5 раз, причем руду приходилось по-прежнему вывозить конным способом от рудника до станции Марсяты. С середины октября 1915 года на работах в Самском руднике стал применяться труд военнопленных из числа граждан Австро-Венгерской Империи. В декабре 1915 года на руднике содержалось 185 военнопленных, не считая тех, что были заняты на лесозаготовках в Самском участке Петропавловского лесничества. В январе 1917 года число военнопленных, занятых на работах в Самском руднике возросло до 508 человек, а кроме того, 109 военнопленных работало в деревне Маслово на земляной выемке разведанного месторождения железных руд (освоение Масловского железорудного месторождения было прекращено после Октябрьской Революции) (ГАСО Ф.45 Оп.1. Д.997,1098). Охрана военнопленных и конвоирование их к местам исполнения работ осуществляла караульная воинская команда, состоящая из выписанных из военных госпиталей солдат или нижних чинов русской армии, бежавших из вражеского плена (ГАСО. Ф.45. Оп.1 Д.221, ГАСО. Ф.24 Оп.20 Д.2825). Кроме того, на Самском руднике имелась команда заводской частной стражи, состоящей из ингушей. Личный состав солдатской команды не подчинялся управляющему рудника, что отражалось на состоянии воинской дисциплины подразделения. Так 24 августа 1917 года солдаты Степан Старков и Иван Томилов отказались охранять пленных и самовольно покинули Самский рудник (ГАСО Ф.45. Оп.1. Д.293). К этому же времени относится расформирование по требованию рабочих союзов команд ингушских стражников и высылка их на Кавказ. Больных военнопленных отправляли в Турьинские Рудники или в Богословский завод, где их лечением занимались лекарь турьинской больницы и участка Верхотурской земской управы М.И. Искаков или заведующий врачебным отделом БГЗО И.И. Белавин. Согласно списков Метрической книги, умерших и похороненных на кладбище при Казанской церкви Богословского завода за 1916 год, составленного историком-архивистом Бессоновым М.С.) в записи под № 240 указано — «6/9 декабря румын Стефан Держ(…)н, рабочий Самскаго рудника, 20 лет, от чахотки». Умерших от болезней военнопленных хоронили предположительно в братских могилах на снесенном ныне старом Самском кладбище за Шанхайским озером. Широко применялся труд военнопленных и на строительстве железной дороги Надеждинский завод-Самский рудник. По воспоминаниям студента инженерного отделения Будапештского высшего технического училища Юлиуса Михельштедтера — работая в плену на постройке железнодорожных подъездных путей Богословского горного округа, он приобрел серьезные профессиональные навыки и превратился в настоящего специалиста в этой области (ГАСО Ф.45. Оп.1. Д.1101).

  В статье ведущего научного сотрудника ИИиА УрО РАН Суржиковой Н.В. «Повседневность уральского плена: взгляд изнутри» приводится обращение в Правление Союза Чехословацких Обществ в России военнопленного чеха Фиала Франтишека, содержащегося в Самском руднике Богословского горного округа, датируемое мартом 1917 года (полный текст письма-https://cyberleninka.ru/article/n/povsednevnost-uralskogo-plena-vzglyad-iznutri-konets-1916-pervaya-polovina-1917-goda). В письме Франтишек Фиал жалуется на то, что охраняющий их конвоир-пьяница и цензоры Надеждинскиз заводов уже полтора года уничтожает его прошения о зачислении в Чешскую дружину. Теперь он направил новое заявление через управляющего рудником и ожидает ответа. Так же он пишет, что правая рука управляющего фельдфебель Вейсман, польский еврей, узнав о жалобах фиалам, стал подстрекать против него немцев и мадьяр, к террору которых присоединились и поляки. Желая во что бы то ни стало вступить в дружину, он, вместе с несколькими товарищами, обратился к местному уряднику с просьбой написать им коллективное заявление о своих намерениях. Последний заявление действительно написал и обещал тотчас же отослать, но уже два месяца чехи не получили ответа: «На днях вновь несколько добрых чехов, желающих записаться в Дружину, являлось к уряднику по тому же делу; постигнет ли их ходатайство та же участь, что и наше. Нас, чехов, во всем здесь сокращают и буквально обдирают; лучше всех живется немцам и мадьярам. Всякого чеха можно узнать с первого взгляда по рваной одежде. Так убого, как здесь, одеты чехи во всем округе, потому что в случае получения Красным Крестом посылок для пленных все вещи делят между собою евреи, немцы и мадьяры. Вообще весь округ кишмя кишит евреями; они всюду: в канцелярии, складах, магазинах и т.п. Горсточка нас, добрых чехов, в течение своего пребывания здесь должна была проглотить немало горьких пилюль. У нас многое на сердце еще, но всего нельзя описать. Когда же, наконец, будет положен предел тому бесправию, на нас чинимому. Просим Правление Союза принять решительные меры, дабы мы могли достигнуть намеченной цели…». Данное письмо было заверено подпоручиком Ястребовым, предположительно являвшимся управляющим или урядником Самского рудника. По фактам, указанным в обращении Фиала Франтишека, проводилось расследование окружным инженером Северо-Верхотурского округа, который 6 августа 1917 года докладывал: «…пленные чехи действительно не отпускались в ряды войск потому, что управление Богословским округом, считая их хорошими рабочими, умышленно ставило им в этом всякие препятствия. […] При посещении окружным инженером почты для военнопленных там пришлось наблюдать много недоставленных открытых писем, причем заведующие этим отделом военнопленные заявили, что почта многим не доставлена за невозможностью разыскать местопребывание адресатов, которые все время перемещаются с одного места на другое. […] Что касается обращения немцев к чехам, то оно очень неприязненно, а отделить их друг от друга зачастую трудно уже потому, что они скрывают иногда свое происхождение. Вообще же положение военнопленных на лесных работах очень тяжелое. Развитие болезней происходит от затруднений общего характера, из-за создавшихся тяжелых условий получения продуктов. Борьба с болезнями ведется упорная […]». В своей статье «Военнопленные в Богословском горном округе: статистика и экономика» та же Н.В. Суржикова делает вывод, что в деле «приспособления» к своим нуждам вражеских военнопленных БГЗО, занимавший по всем показателям первое место среди уральских горнозаводских предприятий, также оказался пионером. Первые военнопленные в БГЗО появились весной 1915 года, в августе того же года их число уже достигло 3,2 тыс. человек, а к середине октября — 6927 (ГАСО, Ф.24, Оп.19, Д.1605, Там же Ф.50, Оп.2, Д.2892). Используя военнопленных на лесозаготовках и вспомогательных рудничных работах, руководство Богословского округа решала проблему нехватки рабочей силы, возникшей как в результате мобилизации рабочих в действующую армию, так и в результате сезонного оттока крестья-отходников на сельхозработы в родные деревни. К осени 1916 года в Богословском округе из 34 404 рабочих, около 50% от их числа составляли военнопленные (16,8 тыс. человек) (ГАСО, Ф.123, Оп.1, Д.3) В первых числах марта 1917 года в Надеждинск прибыли солдаты рабочего батальона, направленные для заводских работ и 1785 военнопленных (ГАСО, Ф.45, Оп.1, Д.1044). По сведениям главной бухгалтерии БГО на 1 февраля 1917 года в Надеждинском заводе из 12530 рабочих, из которых только 7933 были русскими, включая зырян, татар и башкир, а 3329 рабочих было из числа военнопленных немцев, австрийцев, венгров, турок, хорват, чехов и словаков, 1266 китайцев и корейцев. Причем, 57% всех рабочих были заняты на вспомогательных и неквалифицированных работах. Одним из первых решений Надеждинского Комитета Общественной Безопасности, сформированного 7 марта 1917 года из уполномоченных рабочих и солдатских комитетов, представителей общественных организаций, служащих завода и граждан Надеждинокого поселка, было ликвидация заводской частной стражи БГО, состоящей из ингушей и высылки их на Кавказ. Значительная часть военнопленных из числа подданных Германии и Австро-Венгерской империи, покинули территории Богословского горного округа весной 1918 года, за исключением мадьяр, восторженно принявших Октябрьскую Революцию. К середине июля 1918 года на в Богословской каменоломне, Покровском и Ауэрбахском рудниках продолжали трудиться 464 военнопленных и некоторое количество из числа бывших военнопленных осело в Сосьвинском поселке, поселке Турьинские рудники, селе Петропавловском и на Самском Руднике (многие жители поселка Старая Сама помнят или слышали о бывшем военнослужащем Австро-Венгерской армии Франце Францевиче Виплере — знаменитом колбаснике Самского ОЛПа). На самом деле Ф.Ф. Виплер, родившийся в 1888 году в селе Опетнице городского округа Верхляби (Врхляби) Судетской области Чехословакии, после окончания Гражданской войны проживал в селе Карасуль Ишимского района Тюменской области, где он работал мастером колбасного производства Ишимской яично-птичной базы Облпотребсоюза. 25 марта 1938 года Ф.Ф. Виплер был арестован Ишимским райотделом НКВД по обвинению «в распространении среди населения эмиграционных настроений, восхвалении фашистского строя, проведении контрреволюционной агитации и распространении провокационных слухов о гибели Советской власти…». Постановлением ОСО при НКВД СССР от 21 сентября 1940 года он был осужден по ст. 58-10 ч.1 УК РСФСР к 5 годам ИТЛ и в октябре того же года был этапирован в 1-й ОЛП ИвдельЛага.

Надо отметить, что крупнейший на Урале промышленный центр, каким стал Богословский горнозаводской округ к 1917 году, не был индустриальным раем для заводских и рудничных рабочих или обрусевших вогулов (надеявшихся сохранить свой традиционный промысловый быт). Развитие промышленного производства в Округе осуществлялось его руководством и владельцами исключительно для извлечение максимальной прибыли — то есть являлось чисто коммерческим проектом на малонаселенной, но богатой природными ресурсами территории Северного Урала. Правление БГЗО принципиально препятствовало исполнению государственного Уложения для посессионных и частных заводов от 1893 года о выдаче «уставных грамот» на передачу в собственность земельных участков, охотничьих угодий и покосов жителям поселений по реке Сосьве, владевшими ими по праву традиции. В связи с этими «обидами», часть обрусевших вогулов выселялась из Округа (так род вогулов Тренькиных переселился в Самаровский уезд Тобольской губернии, а вогулы Денежкины — в Кошайскую волость Верхотурского уезда), а оставшиеся вынуждено включались в производственную систему БГЗО, где они охотнее нанимались на работу в лесничества или добывали себе хлеб гужевым и ямским извозом, заготовками сена для заводов. В селе Петрово перестали сеять рожь и пшеницу (уникальный случай хлебопашества в Богословском округе, известный с 1833 года). Состояние транспортной инфраструктуры и сохранение древесно-угольной металлургии в качестве базового топлива в принципе затрудняло завершение промышленного переворота в БГЗО, а, кроме того, главная масса горных и вспомогательных работ велось «довольно примитивно, главным образом за счет мускульной силы рабочего» (Шефтель А. Тепловое и силовое оборудование Урала. Горный журнал №7, 1925 г.). Хотя в 1910 году Надеждинский завод превзошел рубеж энергетических мощностей в 5 тыс. л. с., большая часть рудничных работ на железных рудниках велась вручную, сами рудничные работы были слабо механизированы и оснащены крайне маломощными паросиловыми машинами. Напомню, что завоз оборудования, рабочей силы и продовольствия на Самский рудник, а также вывоз добытой руды производился исключительно гужом. Лесозаготовки являли собой господство ручного труда и лишь на трелевке леса использовалась лошадь. Развернутое накануне Империалистической войны железнодорожное строительство, с началом войны, затормозилось, а новые дороги были построены плохо, имели низкую пропускную способность и не смогли сколько-нибудь облегчить решение транспортной проблемы (Мусихин В.Е. Транспортный кризис и его влияние на состояние топливно-сырьевой базы уральской горнозаводской промышленности в 1914-1917 гг.). Железная дорога широкой колеи на Самский рудник не имела подъездных путей к лесным делянам и была оборудована единственной водокачкой и дровяным складом, построенных на станции Марсята. Даже если бы железную дорогу успели до Октябрьского переворота довести до Самского рудника, вывозимую руду пришлось бы доставлять на Надеждинский завод с перегрузкой на заводскую узкоколейку (скорее всего вручную). Причем Богословский округ на тот момент времени имел всего два паровоза широкой колеи и располагал парком исключительно узкоколейных грузовых вагонов. Многократно усилившиеся в годы Первой мировой войны противоречия между промышленной и социальной политикой руководства БГЗО, делавшего ставку на низкоквалифицированный труд военнопленных, трудовых мигрантов из Китая и сезонных рабочих из числа крестьян-отходников, а также концентрация финансового капитала в Петербурге на счетах главных акционеров Округа, объективно порождали классовую ненависть со стороны местного рабочего населения, которое, кроме заводского заработка, не имела иных средств к существования (с весны 1917 года хлеб населению выдавался по карточкам, а земельные участки для ведения приусадебного хозяйства в заводских поселках и рудничных поселениях руководство БГЗО начало неохотно и не всем выделять лишь с осени 1914 года). Снабжение БГЗО продовольствием с началом Империалистической войны приобрело характер чрезвычайных мер с привлечением государственного административного ресурса, так как коммерческие агенты БГЗО взвинчивали цены на хлеб и другие продовольственные товары, действуя по принципу «кому война — горе, а кому мать родная». Так, в конце 1916 года Особым совещанием было принято решение об экстренной доставке в Богословский горный округ из Западной Сибири 80 вагонов с рожью, пшеницей и другим продовольствием. Ответственным за погрузку был назначен уполномоченный министерства земледелия Митаревский. Он получил право «высшей очередности», по сравнению с районными уполномоченными (РГВИА. Ф.369, Оп.13, Д.6). Кроме того, в условиях военного времени, на заводах и рудниках Округа были введены дисциплинарные взыскания для рабочих, были снижены расценки, установлены дополнительные денежные штрафы и взыскания, увеличена продолжительность рабочего дня. Порядок в Округе поддерживался не только полицейскими служащими, но и заводской частной стражей. После Февральской революции руководство БГЗО долгое время препятствовало исполнению распоряжения Временного правительства о введении в состав военно-промышленного комитета представителей рабочих союзов с правом совещательного голоса, несмотря на преобладание в правлении Округа представителей кадетов и меньшевиков (то есть у конституционалистов и поборников социал-демократии жажда наживы превалировала над здравым смыслом, когда следовало в корне менять промышленную политику в соответствии с назревшими тенденциями классового партнерства).

 

 

После Октябрьской революции Советское правительство начало реализацию Ленинской программы «преобразования всей капиталистической собственности в общественную». Так, на VII Всероссийской (апрельской) конференции РСДРП, проходившей с 24-29 апреля 1917 года, В.И. Ленин призывал «не ограничиваться демократическими фразами, а разъяснять положение массам и указывать им на ряд практических мер: взять в свои руки синдикаты — контролировать их через Советы рабочих и солдатских депутатов. 6 ноября 1917 года в газете «Правда» было опубликовано ленинское воззвание «К населению», которое призывало: «Товарищи рабочие, солдаты, крестьяне и все трудящиеся! Берите всю власть в руки своих Советов. Берегите, храните, как зеницу ока, землю, хлеб, фабрики, орудия, продукты, транспорт — всё это отныне будет всецело вашим, общенародным достоянием…», а уже 7 ноября был издан Декрет Совета Народных Комиссаров о конфискации имущества акционерного общества «Богословского горного округа». Национализации принадлежало имущество БГЗО, состоящее из Надеждинских металлургического и лесопильного, Сосьвинского чугуннолитейного и Богословских медеплавильного, железоделательного и химического заводов, рудников, золотых и платиновых приисков, угольных копей, Богословско-Сосьвенской, Богословской (Кушва-Верхотурье-Надеждинск) и Северной (Надеждинск-Самский Рудник) железных дорог, а также Богословского пароходства (насчитывавшего в своем составе на 1916 год пристани (Филькинскую, Бачалинскую, Кривощаковскую, Петропавловскую, Тюменскую и Новониколаевскую на Оби), 8 пароходов и 50 барж), ввиду «отказа заводоуправления подчиниться декрету о введении рабочего контроля над производством». Кроме того, декрет обязывал весь персонал данного предприятия «оставаться на местах и исполнять свои обязанности» и предупреждал о неизбежных санкциях за нарушение данного предписания: «За самовольное оставление занимаемой должности или саботаж виновные будут преданы Революционному суду». Поводом для принятия данного закона считается обращение Надеждинского Совета рабочих и солдатских депутатов с жалобой на действия руководства БГЗО, направленные на банкротство акционерного общества и свертывания производства на заводах и рудниках. Управление БГЗО отказалось исполнять «Положение о рабочем контроле», принятое ВЦИК 14 (27) ноября 1917 года, согласно которому рабочий контроль вводился как обязательная мера во всех отраслях хозяйства, на предприятиях, имевших наёмных рабочих. В начале декабря 1917 года в Петроград прибыли делегаты Надеждинского Совета Михаил Ананьевич Андреев и Алексей Васильевич Курлынин, которых принял в Смольном В.И. Ленин 5 декабря 1917 года. По получении известия о национализации Богословского горного округа, местные меньшевики, а также представители технической интеллигенции БГЗО создали стачечный комитет, отказавшись вступать «в деловые отношения с большевиками». Стачечный комитет возглавлял горный инженер меньшевик Е.Д. Стратанович, долгие годы заведовавший федоровским геологическим музеем и возглавлявший попечительский совет горного училища в Турьинских рудниках (осенью 1920 года этот выдающийся геолог, вернувшись из полевых исследований в Западной Сибири, заразился тифом и умер в возрасте 42-х лет). Не поддержали идею национализации и делегаты областной конференции профсоюза технических организаций Урала. В принятой резолюции отмечалось, что проводимая большевиками экономическая политика «в момент острой промышленной разрухи, является симптомом дальнейшего развала промышленности, и поэтому ни один техник или инженер не должен работать на национализированных предприятиях». Кроме того, обстановка в Богословском округе осложнилась после прибытия в Надеждинск представителя ЦК РКП(б) Клавдии Ивановны Кирсановой, которая, как член военной коллегии ЦК, имела неограниченные полномочия в Богословском горном округе, права ликвидировать неработоспособные учреждения, учреждать новые, «организовывать отряды по борьбе с контрреволюцией, вооружать их и вести самую беспощадную борьбу с контрреволюционерами». В молодости К.И. Кирсанова являлась связной Пермского комитета РСДРП с боевой дружиной Александра Лбова, известного под кличками «Длинный» и «Семен Лещ». В 1907 году дружина А.М. Лбова перебралась с Мотовилихского завода в Богословский округ и почти год терроризировала местных чиновников и полицейских, производя убийства, налеты на винные лавки, коммерческие и заводские учреждения (ГАРФ. Ф.102. ДП ОО.1907. Оп.237. Д.9.). Жена Емельяна Ярославского (Минея Губельмана) и безусловная сторонница красного террора, Кирсанова К.И. была явно не той фигурой, которая могла бы вести конструктивный диалог с членами правления БГЗО на основе взаимных уступок и компромиссов. Первый Уральский съезд представителей национализированных предприятий Кыштымского, Богословского, Невьянского, Серьгинско-Уфалейского горных округов, состоявшийся 4-10 января 1918 года в Екатеринбурге, принял решение, что наиболее приемлемой системой организации рабочего контроля на национализированных заводах будут так называемые Деловые Советы. Новые органы управления заводами должны были состоять на 2\3 из числа выборных рабочих и на 1/3 из числа служащих и ИТР. Первым комиссаром по управлению делами Богословского горного округа стал В.А. Земляной, исполнявший свои обязанности до февраля 1918 года. В виду прогрессирующей экономической разрухи в стране, и прямого саботажа высшего руководящего звена БГЗО, наметился резкий спад производства чугуна и стали, добычи медных и железных руд. Из Надеждинска уехали многие инженерно-технические сотрудники Управления БГО, в том числе главноуправляющий округа С.С. Постников. Вскоре остановлены были Воронцовский, Самский, Покровский и Баяновский железные рудники, а также большинство медных рудников. Практически стоял Богословский медеплавильный и химический заводы. На Надеждинском заводе прекратились работы в снарядных мастерских, а из семи доменных печей работала только одна (Свердловский обл. партархив, С-Ф.41, Д.50 «Белая армия»). Завоз продовольствия в БГЗО, не имеющего собственного производства продуктов животноводства и сельского хозяйства, практически был прекращен. В округе царил голод и люди выживали как могли с помощью урожаев на личных приусадебных хозяйствах и сбором таежных дикоросов.
В ноябре-декабре 1918 года Самский рудник был разрушен и затоплен. Мероприятия по демонтажу и эвакуации в Сибирь горного оборудования, а также разрушение рудников БГЗО производилось в период исполнения обязанностей коменданта Верхотурского уезда ротмистра Есипова, вступившего в должность 20 марта 1919 года. Уездная комендатура к этому времени была перенесена из Кушвы в Надеждинский завод в виду его промышленного значения для колчаковского правительства  (ОДААНТ. Ф.195. Оп.1. Д.2). Адьютантом ротмистра Есипова служил прапорщик Кларк, а в распоряжении Верхотурской комендатуры находился батальон 13-го Омского Сибирского полка, расквартированный в Нижне-Тагильском и Кушвинском заводах, и батальон 18-го Тобольского Сибирского полка численностью до 100 штыков в поселке Турьинские Рудники. Еще ротмистр Есипов запомнился жителям Северного Урала массовым изъятием у населения охотничьего оружия, лишая голодающих горнорабочих и старателей возможности добычи пропитания охотой. Своим распоряжением от 21 апреля 1919 года о разрешении весенней охоты, верхотурский комендант требовал от отделов милиции и комендатур на местах выдавать разрешения на охоту только членам охотобщества в отношении которых не имелось сомнений в их политической благонадежности. Остальное население Богословского и Никито-Ивдельского горных округов Есипов обязал сообщать об оружии, находящемся на руках, грозя в противном случае самыми тщательными обысками и, в случае обнаружения оружия, предупреждал о возможном прекращении привоза хлеба и продуктов в округа. Рабочие рудника перебирались в сельскую местность, так как в разрушенной Гражданской войной промышленности работу могли найти разве что технические специалисты. Однако уехали далеко не все и многие бывшие горняки усели обрасти домашним хозяйством и скотом или приспособившихся к местному промысловому быту. После закрытия рудника, созданный в 1921 году Самский сельский совет был размещен в деревне Денежкиной, в которой проживали обрусевшие вогулы, а также разных находники из Вятской и Пермской губерний. После завершения строительства железной дороги до Самского железного рудника, начались работы по восстановлению добычи на нем железной руды. Горные работы осложнялись нехваткой рабочих рук и, отчасти саботажем «спецов», возвращенных Советской властью на работу в качестве технических руководителей и консультантов БГЗО и Надеждинского завода. Арестованный в 1931 году член Президиума Промышленного бюро ВСНХ Урала и член ЦИК СССР Виталий Алексеевич Гассельблат, на следствии по делу «Уральского центра контрреволюционных инженерных организаций» в 1931 году показал, что, в надежде на реставрацию капитализма в России или сдачи БГЗО в концессию иностранцам, он лично давал указания техническим специалистам Богословского горного округа «беречь недра, особенно платиновые», укрывая от советского руководства отчеты и материалы геологической разведки, произведенной Округом до революции. Также он В.А. Гассельблат показал, что именно он рекомендовал произвести консервацию Самского железного рудника в период переговоров Советского правительства с  возможными иностранными концессионерами (В октябре 1921 года, не располагая трудовыми ресурсами и инженерно-техническими кадрами для восстановления производства на Надежинском заводе, Советское правительство вело переговоры с «Организационной группой американских рабочих» в лице Хейвуда, Рутгерса, Байера, Кальверта и Баркера о переезде из Америки в Россию 3 тысяч колонистов из числа высококвалифицированных рабочих и технического персонала для поднятия производительности работы Надеждинского завода и его обслуживающих предприятий (рудников, угольных копей и лесных массивов) не менее чем вдвое против программы, предложенной на 1922 год. Между СТО РСФСР и американскими представителями был заключен договор о пополнении коллектива Надеждинского комбината рабочими-эмигрантами из Америки, но, насколько мне известно, колонисты из США и Англии в Надеждинск так и не приехали, создав Автономную Индустриальную Колонию на Севере Кузнецкого Бассейна. Годом ранее, в июне 1920 года, по приглашению ВСНХ РСФСР, Надеждинский завод посетили представители «Шведско-Норвежского Союза Рабочих», имевших намерение создать индустриальную коммуну на Севере Урала. По всей видимости делегаты скандинавских профсоюзов металлистов, изучив обстановку, сложившуюся на Надеждинском заводе и в Богословском округе, пришли к выводу об отсутствии перспектив промышленного развития комбината, в связи с чем отказались от идеи эмиграции на Уральский Север. Письмо от 14 июня 1920 года на имя Уральской комиссии ВСНХ о приеме на работу и материальном обеспечении скандинавских товарищей Алекса Карлсона, Карла Хейлика, Видара Енгстрема, Антона Линдстрема, Эрика Линдквиста и Христмана Кристенсена было подписано заместителем председателя ВСНХ РСФСР А. Оппоковым-Ломовым (РГАСПИ. Ф.5, Оп.1, Д. 2697)), хотя к этому времени к руднику уже была проложена ширококолейная железная дорога (УрСЭ т.1, 1933 г., с.772). В статье «Вредители», Уральской Советской энциклопедии на материалах «Надеждинского дела» 1930 года, приводятся сведения, что руководством Надеждинского комбината из числа старых технических специалистов, в 1925 году умышленно были закрыт Самский рудник и другие рудники близкие к заводу с целью сорвать планы выпуска качественных сталей и принудить Советское правительство к изменению промышленной политики в сторону денационализации крупных металлургических заводов или сдачи их в концессии иностранным агентам (Там же, с.773). Возобновились работы на Самском руднике только в 1927 году с проведением геологических изысканий и эксплуатационной разведки выработанных участков и разведанных руд в 1926 году (Росгеолфонд Ед.хр.25926). Кроме того, в энциклопедии «Металлургические заводы Урала в XVII–XX вв.» сообщается, что «Восстановление рудников началось осенью 1919 года, сначала добыча велась только на Ауэрбаховском руднике, позже пущены Воронцовский и Самский рудники. Рудники механизировались и электрифицировались. На них стали поступать перфораторы, компрессоры, экскаваторы, паровозы и электровозы… На Воронцовском и Самском рудниках построены промывочные фабрики, на Ауэрбаховском руднике, где имелись две гидравлические промывки, развернулось строительство дробильно-сортировочной фабрики. Самский рудник с Надеждинским заводом соединял ширококолейный железнодорожный путь… В годы первых пятилеток рудники были реконструированы. В 1929 году Богословское рудоуправление выделено из состава Надеждинского металлургического комбината, что способствовало развитию и техническому перевооружению рудников. В начале 1930-х гг. действовали уже 5 рудников (Ауэрбаховский, Воронцовский, Троицкий, Покровский и Самский), на одном из рудников (Баяновском) велись подготовительные работы, два рудника (Талинский и Лангурский) проектировались для разработки. На всех рудниках были развернуты масштабные вскрышные работы. В 1931 году добыча руды достигла 265 тыс. т, на рудниках было занято 902 чел. рабочих.» В первом издании путеводителя «По Советскому Уралу», подготовленному к печати в 1928 году, о Самском железном руднике указаны следующие сведения: «В 85 км. от Надеждинска расположен самый северный из известных крупных месторождений бурого железняка. Разведанный запас этого рудника 2115 тыс. т. бурого железняка с высоким содержанием железа (до 56 %). На руднике построена фабрика для промывки глинистых руд. Рудник соединен с Надеждинским заводом ширококолейным ж. д. путем». Эти сведения подтверждаются данными архивно-следственного дела в отношении Кокорина Павла Ивановича 1893 г.р. уроженца села Борки Тюменского района Уральской области, работавшего чернорабочим Самского железного рудника Надеждинского района (арестован 18 декабря 1930 года и осужден 17 февраля 1931 года к 3 годам заключения в концлагере).

Также на Самском руднике в эти годы производилась геологическая разведка Талинского и Александровского месторождений. На Первой Всесоюзной геофизической конференции, проходившей в марте 1932 года в Свердловске, представитель Уральского геолого-разведочного треста Баженов Г.А. в своем докладе «Обзор Уральских магнитометрических работ» сообщил об утвержденных планах проведения в следующей пятилетке геофизических исследований Самского участка Надеждинского района на предмет обнаружения магнитного железняка в обьемах, приемлемых для его промышленной добычи. Старший геолог ЦНИГРИ Е.П. Молдаванцев писал: «На Северном Урале я начал работать в 1923 г. и первыми выдвинутыми объектами были платина и золото. У всех было представление о Северном Урале как о золото-платиновом районе и только. Было только весьма немного известно о железных рудах и этим все ресурсы Северного Урала ограничивались. Правда, о потенциальных запасах полезных ископаемых Северного Урала говорили все и на эти запасы возлагали большие надежды. Когда я заканчивал общую геологическую съемку на Северном Урале, то мне удалось ознакомиться с железными рудами района в ряде его участков. С 1929 года по 1931 г. и даже по 1932 год Северный Урал фигурировал уже как железорудный район» (Молдаванцев Е.П. Надеждинский железорудный район на Северном Урале. Главнейшие железорудные месторождения СССР. Т.2. М. 1934). С 1931 года к работам на Самском руднике привлекались спецпереселенцы, организованные в неуставную артель. В дальнейшем, с 1936 года, в связи с высокой себестоимостью добычи руды и ее промывки, работы на Самском руднике были законсервированы до 1953 года. Решение о закрытии Самского рудника принял назначенный в 1936 году на должность управляющего Уральским геологическим трестом Кондыба Василий Артемьевич, родившийся в 1894 году в семье чернорабочего города Сумы Харьковской области. Во время Гражданской войны он служил в составе Бердянского и Мелитопольского продотрядов, рядовым красноармейцем 364-го полка 41-й дивизии 14-й армии, а в 1920 году – членом Опродкоманды 13-й армии. В своей автобиографии причиной закрытия «нерентабельных» рудников он указал тяжелое финансово-хозяйственном состоянии организации, многомесячную задержку выдачи зарплаты и арест кредиторами счетов треста. С «революционной решительностью» Кондыба В.А. распорядился перевезти рабочих с Самского рудника в Надеждинский завод, трудоустроив их на строящийся трепеловый завод (ныне завод ЖБИ). На переезд согласились считанные единицы, так люди помнили тяжёлую судьбу вынужденных переселенцев 1925 года, которые образовали в Надеждинске компактное поселение, получившее название Самского поселка, ныне расположенного между микрорайонами Советский и Сортировка (ранее — станция Кола Уральская), ограниченным проспектом Серова и улицами Металлистов, Степная и Пржевальского. Выехав с Самского рудника, многие семьи более года жили в землянках, не все получали хлебные карточки, а мужчины долго не могли найти себе работу.

После закрытия Самского рудника, хозяйственная деятельность не пожелавших переезжать в Надеждинск его жителей, как и близлежащих селений района, была связана почти исключительно с лесозаготовками, молевым сплавом леса и работой на золотых приисках на притоках реки Сосьвы — бывшей собственности Богословского горнозаводского округа, Московского лесопромышленного товарищества и Зауральского горнопромышленного общества. Население поселков работало на лесоучастках Петропавловского и Марсятского лесничеств, в артелях торгового синдиката «Уралзолото» и в Лялинском известняковом карьере, открытого после завершения строительства железной дороги Надеждинск-Самский рудник. Решение о строительстве железной дороги широкой колеи было принято акционерами, членами правления БГЗО и главноуправляющим Богословского горного округа Савицким Б.Н. еще в 1912 году. Железнодорожную трассу планировали протянуть от Надеждинского завода до Северного рудника на берегу реки Тыньи (Малая Лозьва), расположенного в 6-ти верстах от впадения Тыньи в реку Лозьву у зимовья Веселого (на территории Лялинской казенной лесной дачи Верхотурского уезда) силами акционерного общества «Богословский горный округ». Северный рудник разрабатывался с 1881 года, имел значительные разведанные запасы магнитных железняков, а хозяин рудника Х.Я. Таль планировал построить чугуноплавильный и железоделательный заводы на Лозьве. Проект Х.Я. Таля по не известным причинам не был осуществлен и руда с Северного рудника по воде на барках доставлялась на Сосьвнский чугунолитейный завод. Планировалось, что работа пройдет в два этапа: сначала будут проложены рельсы от Надеждинска до Самского рудника (75 верст), а затем — до Первого Северного (или Веселого) рудника (ещё 95 верст). Финансировались работы по строительству железной дороги Азовско-Донским банком (владельцами которого являлась та же семья Поляковых), который в 1912 году скупил все долги «Богословского горного округа» и приобрел большую часть акций акционерного общества. Железная дорога проходила вдоль левого берега реки Сосьва, связывая Надеждинский завод с селами Андрияновичами и Марсятами — богатыми дровяным и строевым лесом, кедровниками, через которые также вывозилось сено с покосов по более низменному правобережью реки Сосьвы. А кроме того, на межведомственном совещании при кабинете министров Российской Империи в 1913 году был разработан план строительства на Урале расширенной сети железных дорог, и в том числе Обь-Урало-Беломорской железной дороги общей протяжённостью в 1520 вёрст, которая должна была пройти по маршруту Архангельск-Ухта-село Троицко-Печерское-Надеждинский завод-село Чемашевское на реке Обь. Эта железная дорога должна была не только укрепить и расширить связи Урала с Сибирью, но и дать Уралу непосредственный выход к Белому морю и Архангельскому порту, а также к планируемому незамерзающему порту Индига на побережье Баренцева моря (Вяткин М.П. Горнозаводский Урал в 1900-1917 гг. М.-Л., 1965). Таким образом, строительство БГЗО железной дороги от Надеждинского завода до 1-го Северного рудника, становилось частью грандиозного проекта Обь-Урало-Беломорской железной дороги (хотя первоначально планировалось прокладывать дорогу через село Петропавловское, для чего было необходимо перевести этот участок Богословско-Сосьвинской железной дороги на широкую колею). Всю серьезность планов разработки Тыньинского месторождения железной руды подтверждаются геологическим отчетом «О запасах руд на Северном руднике Богословского горнозаводского общества по разведкам к ноябрю 1913 года», составленного помощником главного геолога Богословского горного округа Яковом Иосифовичем Погребняком (ТФГИ по Уральскому федеральному округу Инв. № 11257). Первая мировая война сорвала осуществление этого проекта, а железная дорога была доведена лишь до деревни Марсяты. По окончанию гражданской войны, Советское правительство считало приоритетной задачей восстановление работы Надеждинского металлургического завода на Урале и расширение его сырьевой базы. Было принято решение о завершении строительства железной дороги от Надеждинска до Самского и 1-го Северного железных рудников. В Российском Государственном Архиве Экономике хранится фонд «Переписка с Управлением по постройке железнодорожной линии Надеждинский завод — Северный рудник о снабжении рабочих и служащих продовольствием и промышленными товарами», датируемый 23 марта — 20 октября 1920 года (РГАЭ Ф.2267, Оп.2, Д.225), а также «Краткая инструкция для рабочего паровозного движения по рельсовой времянке Управления по постройке железнодорожных линий Надеждинский завод — Богословские копи — Северный рудник», датируемая 17 сентября 1920 года (РГАЭ Ф.2267, Оп.2, Д.224). В статье №348 Постановления Совета Труда и Обороны «О программе государственного строительства на 1921 год», подписанной В. Ульяновым (Лениным) 13 мая 1921 года, завершение строительства железнодорожного пути широкой колеи на участке Надеждинский завод-Самский рудник (оставшиеся 18 верст из 75) были отнесены к первоочередным объектам работ, подлежащим полному удовлетворению рабочей силой, продовольствием и материалами.

И только в 1923 году строительство первой очереди было завершено, что позволило начать добычу известняка для Ново-Лялинского целлюлозо-бумажного комбината в карьере, расположенном на правом берегу речки Сама, в месте где заканчивается скальный массив речной поймы. Бумажная фабрика, построенная в 1912 году в поселке Новая Ляля Верхотурского уезда, остро нуждалась в товарном известняке для отбеливания производимой бумаги. В 1922 году при фабрике был построен новый целлюлозный завод, объеденённый в 1926 году со старой бумажной фабрикой в Ново-Лялинский ЦБК. Контора Лялинского бумкомбината в поселке именовалась «заводоуправлением», так как находилась в здании управления Самского Рудника. Впервые участок железной дороги до Самского железного рудника с одноименной станцией был нанесен на карты в Атласе Союза Советских Социалистических республик (лист Автономной Области Коми (зырян) РСФСР), изданного ЦИК СССР 1928 года, что не в коем случае не противоречит более раннему окончанию строительства железной дороги (предыдущие карты Европейской части РСФСР издавались в 1922 году на основе карт Российской Империи с нанесением нового административно-территориального деления губерний и областей). В 1931 году инженером-геологом Турьинской геологической базы Каржавиным Н.А. были произведены геологическая разведка Самского известнякового месторождения. Запасы опок Самского месторождения были класифицированы в отчете по категории В: «Указанные запасы не могут обеспечить производительность проектируемого трепелового завода. Однако опоки Самского поселка могут быть использованы в производстве безцементных камней» (Росгеолфонд. Ед.хр.14453).

Когда на Север Свердловской области в 1930 году привезли спецпереселенцев, взрослая работоспособная их часть была принудительно трудоустроена на лесоучастках Петропавловского леспромхоза. В январе 1931 года Петропавловское лесничество было преобразовано в лесопромышленное предприятие — Петропавловский леспромхоз с подчинением тресту Уралсевлес Упрлеспрома Наркомлеса СССР. В 1935 году было организовано новое предприятие Петропавловский химлесхоз, который занимался сбором живицы (серы) для химической промышленности. В путеводителе «По Советскому Уралу», подготовленному к изданию в Свердловске в 1928 году указано: «В настоящий момент в Надеждинске заканчиваются работы по оборудованию канифольно-скипидарного завода Урламета. Годовая производственная программа завода расчитана на переработку 500 тонн сосновой смолы, что даст приблизительно 375 тонн канифоли и до 60 тонн скипидара. Все оборудование для канифольно-скипидарного завода изготовлено Надеждинским заводом. Размещена фабрика в здании бывш. ж. д. депо, что дало возможность значительно снизить общую стоимость постройки завода. До конца текущего года завод перерабатывает 354 тонны сосновой смолы. Из этого количества будет получено 75 проц. канифоли и 12 проц. скипидара». Эти сведения предполагают, что промышленные заготовки живицы в Богословском округе производились в широком масштабе уже в тот период времени. Петропавловские леспромхоз и химлесхоз имели лесоучастки в Петропавловском, Волчанском и Ивдельском районах, в том числе в поселке Старая Сама, деревнях Денежкино и Марсяты. В поселке Старая Сама отделение Петропавлоского лесничества и химлесхоза находилось между старой известняковой фабрикой и Самской средней школы на высоком правом берегу реки Сама по улице Нагорной.
Кроме того, из материалов районной газеты «Пролетарий» города Кабаковска (Надеждинска) за 1935 год известно, что в деревне Денежкино (на месте, где позже был организован пионерский лагерь «Уралец») действовал санаторий рабочей молодежи «Денежкино». Время постройки Самской семилетней школы № 2 не известно, но в архивах есть сведения, что во время Великой Отечественной войны в школе последовательно располагались два эвакогоспиталя для легкораненых ЭГ № 3855 и ЭГ № 2050.
После организации в 1937 году Ивдельлага, на территории Самского отдельного лагерного подразделения (ОЛПа) были созданы психиатрическая лечебница и родильный дом с детскими яслями для женщин-заключенных. Женский лагпункт располагался до 1953 года (когда он был переведен на 2-й ОЛП в район разьезда Лосинный) на месте современной конторы Марсятского Рудоуправления и части улицы Ленина. В архиве Ивдельского отделения общества «Мемориал» имеется несколько копий свидетельств о рождении детей в Самском лаготделении Ивдельского ИТЛ НКВД СССР, зарегистрированных актами гражданского состояния в Самском сельском совете Ивдельского района Свердловской области. Психбольницу Самского ОЛПа воглавлял московский врач-психиатр Воронов, погибший (по воспоминаниям заключенных и жителей поселка Сама) в июле 1945 года в своем кабинете от удара молнии. В психбольницу 1-го ОЛПа привозили страдающих психическими заболеваниями заключенных с объектов секретного строительства Красногорского ИТЛ (ныне ЗАТО «Лесной») и ИТЛ-100 (ныне ЗАТО «Новоуральск»). Психбольные зэки этапировались по железной дороге в сопровождении медицинских работников и конвоя из числа военнослужащих ВСО (военно-санитарного отдела) УИТЛК Свердловской области.
Железнодорожная станция была построена на левом берегу речки Сама, на расстоянии около 500 м. от поселка. Кроме деревянного здания станции, имелись складские строения, грузовая площадка, деревянная водокачка и депо. От станции, железнодорожное полотно тянулось к известняковому карьеру Лялинского ЦБК. Работали на станции Сама как вольнонаемные служащие, так и спецпереселенцы, что подтверждается данными архивно-следственных дел на Куфтыреву Марию Ивановну 1911 г.р. уроженку поселка Надеждинский завод (город Серов) Пермской губернии, работавшую таксировщицей товарной конторы станции Сама Ивдельского района железной дороги им. Кагановича (арестована 27 октября 1941 года и осуждена 7 августа 1942 года на 10 лет ИТЛ) и Окунева Ивана Моисеевича 1878 г.р. уроженца деревни Денисовка Лебяжьевской волости Вятской губернии (Кировской области), административно-ссыльного трудпоселка Веселый Самского сельсовета, работавшего сторожем станции Сама Надеждинского района Уральской (Свердловской) области (арестован 23 апреля 1931 года и осужден 23 июля 1931 года на 2 года ИТЛ). Баластировка железнодорожного полотна от станции Кола Уральская (Серов-Сортировочный) до Самского железного рудника производилась, по-видимому, дробленым шлаком отвалов Богословского медного завода и Туринских медных рудников, так как еще в 70-х годах прошлого века мы увлеченно собирали среди путевого щебня баластного слоя Самского железнодорожного тупика кристаллы пирита, кусочки малахита и другие образцы минералов, сопутствующих месторождениям медных руд.
Осенью 1937 только что организованный Ивдельлаг НКВД приступил к прокладке трассы дальше на север, но не к Первому Северному руднику как предусматривалось в проекте 1912 года, а в сторону города Ивделя. Одновременно строился временный мост через реку Сосьву и осуществлялся перенос станционных объектов с Самского рудника к деревне Денежкино (при сохранении старого названия станции). В Денежкино были построены кирпичные здания паровозного депо, котельной и водокачки. Согласно доклада заместителя начальника ГУЛАГа майора госбезопасности Лепилова, составленного в марте 1940 года на имя Берии, Круглова, Чернышева и Кобулова о работе ГУЛАГа в 1939 году, Самская лесовозная ветка нормальной колеи общим протяжением 63 км главного пути и погрузочных усов 18 км, имела пропускную мощность в 2.000 тысяч кубометров лесоматериалов и была оснащена 4 паровозами и 50 вагонами. В самом поселке была открыта начальная железнодорожная школа. До 1937 года от станции Старая Сама до Лялинского известнякового карьера действовала узкоколейная железная дорога, замененная в более поздний период железнодорожным тупиком нормальной колеи. Из воспоминаний заключенного 1-го Самского ОЛПа Ивана Николаевича Бажанова известно, что летом 1938 года силами спецконтингента 1-го ОЛПа была сооружена узкоколейная железная дорога длиной 2 км., по которой из делян вывозился лес на 10 вагонетках по 15 кубометров 6-8 метровой древесины каждой вагонеткой. Рельсы для лесовозной УЖД и вагонетки, со слов И.Н. Бажанова, были взяты в заброшенном Самском железном руднике (Архив общества «Мемориал». Ф.2-Мемуары о политических репрессиях в СССР, Оп.1, Д.7). Для обеспечения строительства полотна железной дороги Ивдельской дистанции, в поселке Самский рудник не позднее лета 1937 года был открыт Самский баластный карьер 18-й дистанции пути железной дороги им. Л.М. Кагановича. Существование данного предприятия известно благодаря сведениям из архивно-следственных дел в отношении Политова Василия Александровича 1915 г.р. уроженца станции Юшала Тугулымского района Челябинской области, начальника Самского баластного карьера 18-й дистанции службы пути железной дороги им. Кагановича в поселке Самский Рудник Надеждинского района Свердловской области (проживавшего в трудпоселке 24-й км Самской ж.д. ветки, который был арестован 19 января 1938 года, осужден 3 марта 1938 года к ВМН и расстрелян 8 апреля 1938 года), его отца Политова Александра Захаровича 1886 г.р. уроженца деревни Веселово Черновского района Кировской области, сторожа Самского баластного карьера (арестованного 21 февраля 1938 года, осужденного 14 марта 1938 года к ВМН и расстрелянного 14 апреля 1938 года), Занина Павла Прокопьевича 1909 г.р. уроженца деревни Скоморохово Краснополянского района Свердловской области, продавца торгового ларька Самского баластного карьера (арестованного 7 октября 1937 года и осужденного 22 июня 1938 года на 10 лет ИТЛ) и в отношении Кошелевой Федосьи Дмитриевны 1915 года рождения, уроженки деревни Чуркино Омутинского района Омской области, работавшей сторожем конторы Самского баластного карьера (арестованной 5 декабря 1937 года и осужденной 1 апреля 1938 года на 10 лет ИТЛ).