Поселок Подсочка

Мне хочется вспомнить, как мы попали сюда на Урал. В 1944 году, 22 апреля, мы приехали сюда в ночь. 22 суток мы ехали в вагонах товарных. Половина завешана — ребята, половина- девчата, никто никому не мешал, никто никому зла не делал, очень жили дружно. И что мне хочется отметить- все те люди, приехавшие в то время, и до сих пор дружные, хорошие, доброжелательные, и кого я ни встречу на Калье подсочинских, я встречаю их как родных сестёр и как родных братьев. Так и хочется улыбнуться и поговорить о жизни нашей.

И вот 22 апреля, я помню, какие колдобины были, мы ехали в открытой машине, мы все были облиты этой грязью. И поселили нас сразу в трест Бокситстрой. Сначала я работала в совхозе на парниках,  потом в профилактории работала сестрой-хозяйкой, потом кассиром в ЖКО работала. А уже потом съездила я в отпуск, приехала с отпуска  в 1946 году и мне сразу места не было, так я замещала кассиром ушедшую в декрет.

Вспоминая работу  до 1947 года в г.Североуральске, я бы хотела сказать про одного замечательного человека. Это Дрегваль Александр Павлович. Этот человек работал в тресте «Бокситстрой», а первое время он печатал статьи в газете про нас  интернатовских, приехавших сюда. Даже девочки приезжали тринадцатилетние, я помню Раю Гуголь, ей было всего 13 лет. И вот таких девчонок сюда привозили, и он был директором этого интерната, и это был такой человек заботливый.  Давали тогда подарки американские и помощь гуманитарную, так он сам поведёт, покажет, выберет что тебе подойдёт.

 

Я  работала в профилактории в городе, ещё до Подсочки. Там лежали дистрофики: и лесорубы были, и шахтёры были. И они там голодные, не могли наесться даже усиленным пайком. А ночью нас было в профилактории из работников немного: я (сестра- хозяйка), Маша и Оля (две медсестры), и ещё  был там врач. Так мы с девчонками заметили, что там остаются продукты в столовой, там была раздача, где открывались дверцы и выдавались на две стороны обеды, которыми  интернатовские кормились и наши дистрофики шахтёры, которые уже не могли работать. У меня возникла идея: «Давайте, девчата, мы попробуем ножом эту раздачу открыть и взглянуть, что там в котлах». Потому что я знаю, что ночью в 2 часа приходят с вёдрами и нагружаются повара и уходят. Как мы открыли раздачу, батюшки, а там по полкотла и борща, и лапши, и чего там только нет. Мы ночью будили больных, выстраивали в ряд и кормили. Вы не поверите, даже мужчины были в длинных женских рубашках, не хватало одежды. И вот они в очередь становятся, в котелки мы им разливали, они заходят в палаты и там едят. И так мы день делали, два делали, три делали. Наконец нашу хитрость поняли  и раздачу на крючок закрыли и закрутили на верёвочку. Почему не пожаловались мы тогда? Страшно было.

А в начале 1947 г. Дидковский — председатель построечного комитета и Черниенко (или Черненко)- секретарь горкома вызвали меня и говорят: «Мы тебя по комсомольской линии посылаем на Подсочку». Я говорю: «Я не знаю такую Подсочку». Они говорят: «А мы тебя направим».

Вот так в начале 1947 года волею судьбы я была привезена на пос.Подсочка. Везли меня по линии профсоюза в должности «Воспитателя» председатель Постройкома Треста «Бокситстрой» Дидковский и секретарь Парткома Треста Черненко (имён не помню). Мы с города выехали зимой вечером, доехали до 20-ого км. Машине дальше дороги не было, и мы пошли пешком, пробираясь по колено в снегу. Пришли прямо к клубу, где уже давно нас ждали рабочие и жители посёлка Подсочка. Должность моя выборная и за меня стали голосовать по рекомендации Дидковского и Черненко.  Меня избрали воспитателем по работе с рабочими и по профсоюзной линии. Так я оказалась на этом посёлке, расположенном среди двух полос вырубленного леса. А в конце декабря 1947 года, по окончании карточной системы, и замуж здесь вышла, так на Подсочке и осталась.

Прошло много лет и вспомнить об этом не так легко. Но то, что вспомнила, хочу оставить в память новому поколению, не знавшему ни тех суровых условий жизни их предков, ни той каторжной работы по 12 часов ежедневно. По темноте уходили в лес и в темноте возвращались по лесу, чтобы заработать тот маленький килограмм хлеба, пополам с картошкой мёрзлой. Норма была 11 кубиков, и валили и раскряжовывали лес вручную. Никому не хотелось получать униженную карточку, меньше килограмма, и каждый бежал в ночь-полуночь, но кубики свои доделывали. Кубик — это кубометр дров — метр в ширину, метр в высоту. Надо было вручную распилить этот лес, обрубить сучья и сложить его, и чтобы 10 см. запаса сверху было. Это на пару человек за световой день. А световой день зимой короткий. Тогда был рабочий день 12 часовой. Жгли костры. Я вот работала бухгалтером в10-ой конторе, мы тоже работали по 12 часов. У нас была настолько большая загруженность, что бывало, придёшь домой, в столовой покушаешь, отдохнёшь и в 2 часа ночи поднимаешься и идёшь обратно считать. Я помню на Третьем Северном моя подружка работала бухгалтером, так они три ночи и три дня не уходили из конторы перед годовым отчётом. Как выдерживали- не знаю.

Посёлок Подсочка состоял из нескольких бараков, было 2 или 3 семейных дома, контора, медпункт, пекарня, конюшня для лошадей, магазинчик, баня и клуб.  Воды на посёлке не было и её возили бочкой из Центральной Кальи, где жили вывезенные их Старой Ляли литовцы, жили там ещё и немцы. На Центральной Калье не было магазина, но там была столовая, за продуктами же приходили сюда, в Подсочку, а хлеб на Центральную Калью на лошади возили вечером- торговала Костина Роза.

Начальником конторы (она звалась 12-я контора мехлесопункта треста «Бокситстрой») был Фирстов Александр Фёдорович- человек с большой буквы. Он знал все (горести и печали пережил сам) проблемы живших на посёлке, а его родная мать, уже старенькая женщина, ни разу не бывавшая на посёлке, знала больше половины жителей посёлка по именам и фамилиям. Когда мне приходилось с ней встретиться, я поражена была её феноменальной памятью: она спрашивала меня за многих жителей Подсочки и была в курсе их жизни. Сам Фирстов А.Ф. жил в городе и приезжал 3 раза в неделю, порой оставался ночевать в комнате приезжих (в медпункте была отведена комната, где и ночевали те, кто приезжал на Подсочку). Чаще всего он приезжал во второй половине дня (а первую половину дня он был в тресте, ходил по начальству, выбивая необходимое для рабочих, инструменты, пилы и т.д.). Приехав на посёлок, собирал мастеров, бригадиров и проводил совещание, наказывая нерадивых и обстоятельно выясняя, как идут дела на заготовке леса, что нужно для производства. Раньше других он выбивал аванс и зарплату для лесорубов, которой также не хватало, и давали не вовремя, а то и по частям. Тут уже не обходилось без Горкома и без Парткома (он всех «поднимал на ноги»). За зарплатой приходилось мне ездить с ним. Сложим деньги в рюкзак, посадит меня в седло на лошадь и отправит на посёлок с рюкзаком за плечами. Он заботился о каждом рабочем и был всем как родной отец. В каждый приезд он привозил мешочек картошки, тут же на печке в конторе её варил, пока шло совещание мастеров, а потом делился с ними родной картошечкой «в мундире». Все дружно садились и ели и забывали все ссоры. Он не имел зла, никогда никому не мстил. Бывало скажет: «Ну, Шура, пойдём на делянки». Протащит меня по всем делянкам, пойдём в барак, спросим у рабочих, чего там кому не хватает.  Однажды все ушли на работу. Я захожу в барак- лежит один. Я спрашиваю: «Ты кто лежишь?» Он говорит: «Я — Яшечкин Захар Иванович, я карточку потерял.» У меня было 30 рублей, я достала и отдала ему. Говорю: «Вечером пойдёшь, хоть килограмм хлеба купишь». Ну, правда помогали тогда от треста, и сухофрукты посылали и сухую картошку.

Техруком был Свешников Алексей Сергеевич, мастерами были: Прожерин Андрей Яковлевич, Костин Фёдор Матвеевич.

Рядом с посёлком в 200-300 метров к лесу стоял лесозавод, где распиливали доски для строительства домов (при тресте «Бокситстрой» велось строительство и города и посёлков), заготавливали доски для спуска в шахту. Там работала бригада Лялюка Семена Ильича (он по профессии бригадир-рамщик) и бригада рамщика Котика Михаила (Михайловича- не помню). Работали в две смены на лесозаводе в основном девушки. Механиком лесозавода был старик Мельников Иван, слесарями: Янковой Иван Пантелеевич и Щирый Владимир. Токарем 17-ти летний воспитанник Мельникова Постарнак Василий Фёдорович, он в бригаде был самый молодой и очень способный парнишка.  Мастером на лесозаводе был Страшко Пётр Григорьевич (лес подвозили на мотовозе из кварталов). Бригада грузчиков (бригадир Громов Николай Фокович) грузила лес на эстакадах в делянках в вагоны, а разгружать лес приходилось рабочим лесозавода, т.к. груженые вагоны часто подавали ночью. И рабочие, отработав свою смену, поднимались среди ночи, разгружали лес, а утром надо было снова идти на смену.

В конторе № 12 нормировщиком был Осенний Павел Григорьевич, бухгалтером старшим Бастрон Кондрат Генрихович. Тогда была введена система оплаты, стимулирующая производительность труда. Это 40 норм выработки = одна оплата (тариф), 60 норм сделаешь = за 20 норм 1,5 тарифа,80 норм = 1,8 тарифа. Свыше 80 норм платили за выполненную работу уже в двойном размере. Каждый лесоруб стремился выработать 80 норм дневных и повысить вдвое свой заработок. Люди поднимались ночью и спешили на работу. За прогул без уважительной причины судили. Если не смог сделать дневную норму- урезали карточку хлебную и вместо 1 кг. давали 700 грамм. Каждый со всех сил старался свою месячную норму сделать, чтобы получить свой килограмм хлеба.

Контингент рабочих в основном состоял из «шестилетников» (так звали солдат,  воевавших в отечественную войну и попавших в плен или окружение немецких войск). Рассказывали, что их увезли в Италию, Францию и там они работали на хозяев (панов). По окончании войны их привезли на родину и расселили в Сибири, на Урале. Они находились в госпроверке. В течение 6-ти лет они не могли самовольно отлучиться с посёлка и только с разрешения коменданта (был Щенов) могли поехать дальше города Североуральска. Два раза в неделю они отмечались в комендатуре на пос.Калья, ходили вечером после работы. И только в 1952 году им выдали паспорта и право на выезд из Североуральска, но без прописки в городах.

Жили на посёлке и семейные, помню семьи:

Осеннего Павла Григорьевича, нормировщика; Страшко Петра Григорьевича, мастера лесозавода; Шевченко Михаила, механика лесозавода; Чигрина Ивана Григорьевича, кузнеца; Скребец Григория, грузчика; тракториста Кузьмина Анатолия; тракториста Осадчего Василия;  тракториста Игнатенко Григория- жена Клава; Терехова Степана-слесаря лесозавода. Комендантом был Зудов Мартемьян Леонтьевич (обслуга общежития и домов).

В бараке жили рабочие-холостяки, там же жили вербованные девушки из средней полосы России. Из лесорубов вспоминаю: Кислицкого Николая, Поцапнева Виктора Степановича, Жидковых Семёна и Григория, Бурова Анатолия Михайловича-грузчика леса, Шарина Петра, Бичукова Тимофея, Бичукову Наталью- рабочую в лесу, Цимермана Иосифа-грузчика леса, Петрушкевич Николаса (Центральная Калья) сторожа лесозавода, Торбенко, Казнадзей Ивана Гавриловича- бригадира б/пилой, Крестьянникова Николая — бригадира вальщиков леса б/пилой, Клеванец Семёна Захаровича-тракториста, Шеренда Фёдора Матвеевича- на вывозке леса, Хоменко Петра — лесоруба, Хиндикайнен Андрея — лесоруба, гармониста,и Захаренкова Анатолия — тракториста и Захаренкову Нюру — рабочую лесозавода, Постарнак Анастасию — рабочую лесозавода, Шеренда Лидию Никитичну — рабочую лесозавода, Горбачевского Иосифа Ивановича -лесоруба, Алабергенова Абдулу — бригадира лесорубов (жена его Горбачевская- домохозяйка), Шакирова, Полякова Александра — лесоруба, Свешникову Евдокию — рабочую, Канарик Давида — пилоточа, Зимкене мать и дочь — лесорубов, Яшечкиных Захара Ивановича — лесоруба и Евдокию Захаровну — рабочую лесозавода, Степанова Василия Ивановича-лесоруба, Янковую Марию Ивановну — рабочую лесозавода, Данилкину Екатерину, Тихомирова Юрия Николаевича -лесоруба, Дядело Рафаила — бригадира лесорубов и его брата Дядело Юлиуса — лесоруба, Данилкина Ивана — бригадира грузчиков, Шеркуловых Амира и Нюру — лесоруба, Алабергенову Соню — домохозяйку, Рузматова Тургунбая — лесоруба (жена Костина Нюра- домохозяйка), Чертовского Ивана Григорьевича — кузнеца. С 1953 г. работала лесорубом ещё Сергеева Евдокия.

Из жителей Центральной Кальи помню: Остраускас Антона- лесоруба, Петрушкевичуте Антонину, Самец Петра — шофёра, Зокайтис Иосифа — печника ЖКО, Зокайтене — мать Иосифа, Зубович Николая, Новицкайте Ядвигу — лесоруба, обрубщика сучьев. Семья — Жимонтас Иосиф, Жимонтайте Эле работала в конторе, Жимонтайте Мария, Жимонтене — мать. Семья Юревичене, Мария — рабочая ЖКО. Закайтис Юлиус — инвалид. В ЖКО у коменданта Зудова М.Л. работали: Ильгунайте Эльсбетта — топила баню, чистила снег, убирала в общежитии, Ильгунайте Зузанна и Курмене Янина были снабженцами, доставляли из города горючее, спецовку, необходимые рабочие инструменты, необходимые запчасти. Наускене Антонина — разнорабочая. Наврузов Мирзабай- тракторист. Наврузова Фаина- домохозяйка.

Зав.медпунктом был Кибизов – фельдшер, а после него был Григорий (не помню фамилию, его все звали Гриша «Швыдкий»). Он жил с женой Марией в медпункте и был энергичный, быстрый. Успевал и на 42-й квартал сбегать, и в лесу побывать, и Марии пальто отремонтировать, и роды принимал сам на посёлке.

Тимкив Николай Михайлович работал электриком на посёлке и (сторожил) охранял контору и за ним числился клуб.

Продавцом в магазине был Шарифуллин Николай Васильевич (по паспорту Назир Валеевич), а после него Насонова Анна работала до ликвидации посёлка.

После ухода на пенсию Фирстова Александра Фёдоровича, начальником лесопункта был Гордеев Василий Афанасьевич. Про него можно сказать только хорошее, он до того был простой, он не кичился что он начальник, и также трудился со всеми и в огороде, и везде. И говорил: «Вот давайте, пока я — начальник, стройтесь», когда в 1956 году началось массовое строительство улиц Молотова, Калинина…  Кто хотел строиться, он всем помогал. Кто не хотел —  в казённые дома переезжали, и мне пришлось помогать переселять их. Мы тоже свой дом построили и живём до сих пор. Он работал до конца и сам переселял всех жителей посёлка на Калью. Умер от болезни сердца внезапно. О нём у рабочих осталась добрая память. Гордеев В.А. был хороший семьянин. Под стать ему была его жена, они вырастили хороших детей: двоих сыновей и дочь.

Первыми депутатами были избраны от посёлка Подсочка Гридина Екатерина и я. Нам приходилось в любой мороз вечерами ходить на сессию в пос. Калья.

В декабре 1947 года была отменена карточная система. Была проведена денежная реформа. В пекарне посёлка работал пекарем Топеха Павел Павлович. Он был прекрасным пекарем. За его выпечкой многие жители Кальи специально приходили, чтобы отведать отменного пышного хлеба. Тесто месил он вручную и немало пролил пота. Его биография интересная — родился он на острове Кипр. Отец его с семьёй сбежали из России во время революции. Когда мальчику было 10 лет, отец решил вернуться в Россию. Взяв 10-летнего сына, он приехал на родину, но увидев здесь, что его хотят арестовать, он сумел всё же снова перебраться за границу, а мальчик Павел остался здесь — попал в детдом. Павел Павлович рассказывал, что работал снабженцем по магазинам, доставлял продукты. Однажды у него обнаружили недостачу 1 бочонка сметаны (у него её украли) и за это он получил 10 лет ГУЛАГа. Отсидел от звонка до звонка. Как к нам попал — не знаю.

Хорошо помню первый день торговли без карточек. Пекарь всю ночь пек хлеб. Очередь в магазин стояла ещё ночью. Народ стоял тихо (не верилось, что наедятся хлеба). Давали по 1 кг (булка в руки), а мне надо было наблюдать за порядком. Некоторые сумели купить до 8-ми булок хлеба. Рассказывали, что Федя (фамилию не помню) сумел за сутки съесть 7 булок хлеба, а восьмую спрятал под подушку, но в час ночи не выдержал и съел последнюю булку и спокойно лёг и уснул — и ничего не произошло. А мой муж купил 1 кг сахара, принёс домой, налил стакан воды и за один присест съел весь килограмм сахара, запив одним стаканом воды.

После отмены карточной системы появились в магазинах товары, жить стало веселее, народ воспрянул духом, наелся хлеба, и молодёжь стала обзаводиться семьями. Каждый нашёл себе подругу в жизни. Стали обзаводиться скотом, на посёлке появились коровы, куры, огороды. Уже не стало хватать привозной бочки воды и пришлось искать воду на месте. Метрах в 200 от посёлка в лесу литовец Жимонтас при помощи лозы (веточки) обнаружил воду и там построили водокачку.

Грибов и ягод было очень много, рядом — вот делянки и тут же мы живём, и тут же ягоды. Приходишь с работы и тут через час ведро ягод. Было столько ягод и грибов, что невозможно передать. По свежеспиленному лесу перво-наперво пробивалась брусника. Где пенёк, там была шапкой брусника. Это было что-то особенное. Я помню, меня муж привёл на болотце, а там брусника, как чашки перевёрнутые была на кочках — красным-красно. Тогда было ягод здесь много, только и жили этим.

Я уже писала, что на посёлке Подсочка был клуб, 2-3 раза в неделю «крутили» кино. Киномеханик поездом привозил до 20 км. свои банки, а на лошадке доставляли их на посёлок. Поезд ходил утром с города на Чёрёмухово в 8 часов утра и вечером тоже в 8 часов вечера. Другого транспорта не было, если не учесть попутных машин до Кальи. Рабочие ходили часто пешком и в город, и с города, это 2,5 часа ходу, 15-16 км. Мне часто приходилось проделывать этот путь. Получишь, бывало, деньги — зарплату — сложишь в мешок, кинешь за спину и шагаешь с города. Охраны у меня никогда не было. Если попадётся по дороге знакомый шофер, остановится (а в кабине сидит пассажир), через колесо подам мешок сначала в кузов, а потом лезу сама. И как-то никогда не случалось ЧП. Довезут меня до Кальи, а тут ещё 3 км пешком по лесу.

Хочется помянуть добрым словом главного кассира «Треста Бокситстрой» Аристарха Христофоровича как честного и порядочного. Если долго не переводили денег на трест, он обходил посёлок Петропавловск, занимал у «куркулей» нужную сумму денег и выплачивал рабочим треста, а потом разносил (по получении) по должникам. Был он уже в преклонном возрасте. Как-то у него появилась в кассе излишняя сумма денег 250 руб. и он 2 недели обзванивал все конторы и спрашивал, кто не дополучил деньги. Наконец нашёл хозяина — это был наш электрик Тимкив Николай. Мне пришлось тогда поехать и забрать эти деньги. У этого поколения людей преобладала честность. Случалось, и я ошиблась и передавала лишние деньги, но народ возвращал мне.

В 50-е годы жизнь уже была веселее. Собирались по воскресеньям компаниями по 30-40 человек, и пели, и плясали, ставили бражку, делали вскладчину и веселились, пели и танцевали весь день. Весело было, потому что были молодые. Молодость брала своё. Песни пели и военные, и гражданские, и про Чапаева, про Щорса, «Шумел камыш» пели. Особенно любили песню «Дан приказ ему на запад, ей в другую сторону». Народные песни и частушки пели.

Уже бегали по посёлку весёлые ребятишки, открыли школу, где работала учительницей Екатерина Петровна, до неё первая учительница была (фамилию не помню) недолго. В клубе шёл знаменитый «Тарзан», часто кино крутили по 2 сеанса и молодёжь, забрав с собой малых ребятишек, высиживала по 2 сеанса, а коровы приходили прямо к клубу и вызывали хозяек. Хозяйка передавала соседке малыша и, пригнувшись между рядами, бежала доить корову, а потом возвращалась досматривать фильм. Дети под шум мотора спали прекрасно. Когда не «крутили кино», в клубе были танцы. Замечательно играл Андрей Хиндикайнен самоучка (карело-финн). Молодые женщины спешили в клуб на танцы, а кто не умел танцевать, наблюдали за другими. Зал всегда был полон. Тогда в зале стояли деревянные скамейки из одной доски на 4-х ножках. Вальс, фокстрот, польку, танго танцевали. Приходили к нам ставить спектакли из пос. Калья — целый драмтеатр. Ставили знаменитую «Безталанна» (на украинском языке), успех был огромный, мест не хватало, стояли в рядах. Люди тянулись к культуре. Здесь в клубе они забывали все свои недостатки и тянулись к прекрасному. Много фильмов пересмотрели, трудно вспомнить.

Как раньше отмечались свадьбы? Я вам расскажу свою свадьбу. Комнатку дали, муж побелил эту комнату, я ничего не знала. За мной пришёл Тимкив и говорит : «Иди посмотри, как там муж побелил». Я пришла, вся красная такая, мне так неудобно было. А Лялюк Семён Ильич (муж мой) спрашивает: «Ну чё, я побелил хорошо?» Я говорю: «Хорошо». Он и говорит: «Ну чё, переходи, да жить будем».  Как я перейду, ни свадьбы не было, ничего не было? Он принёс матрас, а я принесла койку. Вот это наша свадьба. И трое суток спали врозь, честное слово, я на полу, он на кровати. Вот такие были свадьбы. Не до свадеб было, но зато была любовь. Было то, что поженились, так на всю жизнь.

В 1955 году усиленно строили жилье на Калье, строили из кирпича и бетона, двухэтажные, с тепловым отоплением. Лес близко уже вырубили и перспективы посёлку не было — надо было рабочих переселить в хорошие дома. Многие рабочие начали строить свои дома. (На Калье) улица 40 лет Октября (Молотова), Калинина застраивались в течение 1956-1957 года. На улице 40 лет Октября построились Прожерин Андрей Яковлевич, Герасимович Михаил Михайлович, Ерофеев Михаил, Лялюк Семён Ильич, Гольцов Д.М., Зокайтис построил дом (после Денисов купил его). На ул.Калинина построил дом  Шакиров, на ул.Ленина Клеванец Семён Захарович, Горбачевский Иосиф Иванович.  На ул. Кошевой Костин Фёдор Матвеевич, Жидков Григорий. На Красноармейской Жидков Семён Фёдорович. На Октябрьской Швецов. На ул. Ленина  построили Страшко Пётр Григорьевич, Кузьмин Анатолий, Наврузов Мирзабай, Янковой Иван Пантелеевич, Терехов Степан, Пишванов Вениамин, Данилкин Иван, Клевцов Николай, Крестьянников Николай, Чертовской Иван Григорьевич, Горбацевич Николай и многие другие.

В 1957 году посёлок Подсочка был пустой. А постройки списывали на дрова и перевозили на Калью. Многие теперь уже в ином мире. Но и до сих пор жители посёлка встречаются, как близкие родные, всегда встреча доверительная, радостная. Там, на посёлке, люди познали и нужду, и тяжкий труд, и радость общения. Там была дружба и порядочность, уважение людей. Там жили русские, немцы, татары, карелло-фины, литовцы, узбеки, таджики, украинцы, латыши и другие нации (марийцы, туркмены) одной дружной семьёй, и было человеческое отношение ко всем одинаковое. Удивительно то, что все, кто женился на Подсочке, обзавёлся семьёй, детьми, были верными парами до самой смерти, а их дети также живут уже семьями, и живут дружно. Люди привыкли к терпению и это терпение спасало всех. Мы были все закалённые, все из колхоза, из трудовых семей. Разводов было один или два. Дети воспитывались в среде дружбы. Было много трудностей (по 3-5 детей имели). Всё пережили, дети многие выучились и ведут нормальный образ жизни, чего не увидишь сейчас. Жили надеждой, мне кажется и Всевышний нам помогал. Потому что выжить в таких условиях иначе было невозможно… Открыто о Боге не вспоминали, хотя церкви кое-где в районе работали, но в душе у каждого был Бог. Пасху отмечали. Даже сам Гордеев Василий Афанасьевич говорил: «Пойдёмте отмечать пасху». Тайком. Никто не докладывал ни на кого. А в бога верили и тогда. «Без бога не до порога» — такая была пословица правильная.

Перепечатала с тетради и набрала текст с видеозаписи и вставила фото Адеева С.Н.  24.11.2018 г.

Воспоминания оформлены  по материалам видеозаписи  1997 г. встречи жителей поселений Подсочка и Центральная Калья, а также собственноручных записей Цыганко А.Н. в тетради, хранящейся в музее посёлка Калья.