История Северного Урала

Чердынские серебряные рудники

Исторический взгляд, предшествующий открытию Чердынских рудников. Открытие их при Великом князе Иоанне III, в 1491 году. Разработка их. Определение местности, где, полагать надобно, находились Великокняжеские Рудники.

Горнозаводское дело, начатое Великим Князем Иоанном III, в новопокоренной им Великой Перми, которая составила Чердынское Наместничество, в конце XV века, существовало здесь и прежде, в такие веки и в такие времена, до которых, кажется, не доходила никакая история. Мы называем нынешних туземцев Чердынскаго уезда Пермяками и Вогулами; мы знаем, что Новгородцы называли их некогда Югрой, но как назывался, и когда жил народ, оставивший по себе многочисленные памятники, как здесь по отклонам Урала, так равно на Алтае, в Нерчинске, и по всему плоскогорию средней Азии, между 40 и 50° с.ш., мы незнаем.

Памятники, оставленные этим народом, состоят: из надписей, развалин городов или укреплений, курганов или могил и горных работ, известных под именем чудских копей. В надписях, по утесам рек, нашли сходство с подобными древнеамериканскими, и извлекли из них кроме того убеждение, что древний народ, был народ грамотный. Развалины городов и укреплений, так называемыя чудския городища, навели на мысль, что древний народ, трудолюбивый и промышленный, жил оседло и принужден был защищать свои труды и жизнь от кочующих соседей. Курганы раскрыли несколько человеческих остовов, которые превращались в прах от перваго к ним прикосновения, и много золотых и серебряных вещей, которыя в прах не превращались. Чудския копи указали на рудныя месторождения, и потом мало по малу сами исчезли в глубине шахт и длине штолен новейших рудников.

В копях находили горные инструменты из твердых пород и меди, но эти инструменты сказали только, что обработывая золотыя, серебряныя и медныя руды, древние рудокопы не умели выплавлять железа. Незначительная глубина копей и тесные размеры их доказали также, что пороха древние не знали и не употребляли. Кроме горных инструментов, нашли раз в 1722 году в одной копи Нерчинскаго края две гири, отлитыя из меди со словами, которыя оказались не китайскими, не манжурскими и не монгольскими. Это обстоятельство послужило новым доказательством, что древние знали грамоту.

Чуден был этот народ, котораго мы никак узнать не можем, но который жил, трудился и был многочислен, потому что оставил следы от берегов Камы и Волги до пределов Хивы, Бухары и Китая, и был богат, потому что зарытыя им, вместе с покойниками, золотыя и серебряныя вещи до сих пор продолжают изредка обогащать земледельцев и разных промышленников. Попадаясь в виде пуговок, подвесок, разных колец, подков и пр., чудския серебряныя вещи находятся иногда и в вещах более массивных, каковы, например, упряжныя серебряныя дуги, блюдья, чаши, котлы, урны и проч. Одна из последних находок, доставшаяся в руки стогановскому крестьянину Егору Зуеву, около села Кудымкор в 1853 году, весила 20 фунтов и была к сожалению продана им за безценок каким-то неизвестным торговцам из Вятчан, которые, по словам крестьянина, приезжали к нему в ночное время верхами, говорили мало, и вообще в обращении были суровы.

Село Кудымкор лежит на реке Иньве, которая, протекая по имениям Гг. Строгановых и Всеволожских, в Соликамском уезде, впадает справа в Каму. Егор Зуев, крестьянин Пермяцкой деревни Пешни-горт, в 8 верстах от села Кудымкор, выборонил в Мае 1853 г. серебряный котел с дужкою и крышкою с колечком, в диаметре 10 вершков. Котел был туго набит красною землею, в которой заключалось: 7 колец, длиною в 3/4 аршина, узкогорлая урна с ручкой, имевшая в верхней узкой части три развала, 6 вершков в вышину. По бокам урны были надписи или изображения. Кроме того, в котле заключалось: две чарки, четыре чашечки и ковш, по наружной поверхности котораго чеканною работою были изображены рыбы, по три, головами вместе. «Рожи у рыб такия небаския» — говорил Зуев, когда, сведав о сделанной им находке и продаже, местное Кудымкорское Начальство отбирало у него показание. Все вышесказанныя серебряныя вещи вытянули 20 фунтов, и были проданы Зуевым по 30 к. ассигн. за золотник, на сумму 665 руб. ассигн.

Деревня Пешни-горт лежит у подножия 3 больших курганов, разрытие которых могло бы, повидимому, принести немалую пользу. В нынешний весьма сильный весенний разлив, Иньва, около того же Кудымкора, промыла в одном месте берег, и в промыве тут же начали находиться разныя чудския небольшия вещицы, преимущественно впрочем медныя. Все это доказывает, что здесь некогда было обширное поселение древняго народа.

Если нам этот древний народ может казаться загадочным, то первым Русским он по просту должен был казаться чудным. Они иначе и не называли его, как Чудь или Чудаки. Если эти Чудаки соответствуют древним Сибирским Грифам, стерегущим золото, надо им отдать справедливость, они умели хоронить его, потому что съумели схоронить свое имя.

Гумбольдт почитает Урал древнефинскою страною. Действительно, в Европе и Азии, Фины, теснимые постоянно с Юга другими племенами, более сильными и более деятельными, удалялись все дальше и дальше на север, и в ХI веке Урал уже находится заселенным ими. По северо-западному его склону, в так называемой Печоре и великой Биармии жило многочисленное финское племя Югорцев, плативших Новгороду дань. Один из Новгородцев, Юря Торогович, основываясь на показаниях своего отрока, ходившего от него в Печору к Югре за данью, сказывал между прочим нашему летописцу Нестору, что там есть горы, идущия до моря и высоты необычайной. «В горах тех клич велик и говор, просекают гору и
уже просекли небольшое оконцо, через которое зовут и просят железо на шкуры». Если в этих словах Нестора и можно найти указание на горный промысел, существовавший в его время на севере Урала, то люди, занимавшиеся им, уже знали железо, ибо просили его в промен на шкуры.

Но принадлежали ли эти люди к древнему горному народу Сибири или составляли особое позднейшее племя – неизвестно; надобно только допустить, что Югорцы были богаты серебром и отчасти золотом; и что Новгородцы, владея впоследствии землями от Карскаго моря до Уфы, брали с Югорцев дань пушными зверями и поименованными драгоценными металлами. Закамское серебро издавна славилось. Самая страна называлась серебряною. Серебряныя вещи, находимыя, как мы сказали, доныне в Соликамском и Чердынском уездах, и быть может продолжавшаяся разработка чудских копей, могли до известной степени скапливать этот металл в руках Югорцев и тем послужить основанием молве, без сомнения преувеличенной. Как бы то нибыло, но поволжские Болгары, живя неподалеку от серебряной земли, не захотели оставить ее без внимания, и где торговлею, где силою, приобретали себе из нея драгоценные металлы.

Русские Великие Князья, сперва Владимирские, потом Московские, также не хотели быть спокойными зрителями богатаго народа Югорскаго. Сначала им мешали Болгары, которые, как народ торговый, были притом сами богаты – и Великие Князья воевали Болгарию; потом мешал не менее Новгород, и Шелонский договор истощил богатство и уничтожил силу Новгорода. Карамзин приводит, что Новгородцы обязались заплатить тогда Великому Князю Иоанну III 15000 рублей или 80 пуд серебра, а летописец кроме того добавляет: «и числа края нет колико золота и серебра вывезе от них». Этот Шелонский договор открыл Иоанну путь к Югорцам и Каменному Поясу, и уже в следующем 1472 году, Пермь и Чердынь были покорены Московским воеводою Гаврилом Нелидовым. В след за сим, при открывшихся дружественных сношениях с Венгрией и Германскою Империею, послы Великаго Князя искали в этих землях и приглашали к себе литейщиков орудий, художников, архитекторов, размыслов или инженеров, серебряников и горных мастеров. «У нас есть золото и серебро», говорили от имени Иоанна, «но мы не умеем чистить руды».

Немцы не замедлили явиться на приглашение, и двое из них: Иван и Виктор, в сопровождении Русских: Андрея Петрова и Василья Болтина, отправились в 1491 г. из Москвы в Печорский край, и там, на пространстве 10 верст, в землях нынешняго Чердынскаго уезда, через 7 месяцев, 8 августа, нашли серебряную руду. Месторождение ея было обозначено по речке Цильме, в 20 верстах от Косьмы, в 300 от Печоры и в 3500 от Москвы. Последнее разстояние очевидно преувеличено. Речек Цильмы и Косьмы на картах не значится. Но принимая в соображение, что первые рудокопы были набраны с Устюга, Двины, Пинеги, Перми, Выми, Вычегды и Усолья (вероятно нынешняго Соликамска), также, что во всех известиях и преданиях, означенные рудники называются Чердынскими; можно с большею основательностию заключить, что они находятся неподалеку от самаго города Чердыни, но где именно – можно указать лишь только приблизительно. Разработка рудников шла в первое время, повидимому, весьма успешно, потому, что слух о них вскоре достиг до Германскаго Императора, который просил даже о дозволении осмотреть месторождение своим посланцам, и потому, что с этого времени, говорит Карамзин, мы сами начали добывать, плавить и чеканить монету серебряную и золотую.

И так, первый шаг был сделан. Цель, к которой с давняго времени стремились Великие Князья северо-восточной России, была достигнута… Древние называли Офиром и Супарой все земли, богатыя золотом и другими драгоценностями. Их искали Финикияне в своих смелых морских экспедициях, их уже знал Царь Соломон, который, созидая во славу Бога великолепный Иерусалимский храм, посылал корабли в Восточную Индию, тогдашнее Эльдорадо, за золотом, серебром, сандальным деревом и проч.

Народы Западной Европы принимали отдаленный Восток также за средоточие всякаго рода сокровищ и думали найти древний Офир в землях, описанных Марко-Поло. Наши Великие Князья почитали сначала русским Офиром землю Югорцев и, как мы видели, Великий Князь Иоанн III действительно нашел его там в виде серебряных рудников; но смутные слухи о сибирских землях, богатых золотом и другими металлами, должны были вскоре убедить Иоанна, что настоящий Офир дальше к востоку, за горами каменнаго пояса, и что чердынское серебро есть не более как первая станция к нему.

В это самое время, Колумб, в голове котораго уже созрела великая идея, обратил на себя внимание Кастильскаго Двора. Фердинанд и Изабелла окончили тогда войну с Маврами взятием последняго их оплота в Испании, Гренады, и, гордые своим успехом, увлеченные вдохновенным словом Колумба, который, предполагая открыть отдаленный восток по ту сторону Атлантики, указывал им там: на золотой Офир, на обольстительный Элизиум, на славу Евангельской проповеди между народами неизвестными, снарядили для него экспедицию, и в 1492 году, Антильские острова были открыты.

Так, в одно и то же время, почти в один и тот же год, на двух противуположных концах Европы, снаряжались экспедиции к отысканию сокровищ отдаленного Востока, и увенчавшись успехом, эти экспедиции положили прочныя основания к открытию двух богатейших и обширнейших частей света. Колумб и его спутники искали прямо золота, и нашли его, на первый случай, довольно, в руках островитян Кубы; Иоанн III надеялся больше на серебро, и Чердынь отворила ему свои серебряные ворота в золотую Сибирь.

Чтобы точнее определить заслуги Иоанна III в водворении горнозаводскаго дела на западном отклоне севернаго Урала, припомним здесь все обстоятельства, подготовившия открытие Чердынских рудников. В 1471 году, по Шелонскому договору, Новгородцы уступают Иоанну некоторыя Двинския и Пермския области. В 1472 году покорены Пермь и Чердынь, а в 1489 году Вятка. В 1483 г. Князь Федор Курбский воевал с Югрой и Вогулами уже по ту сторону Урала. С 1482 по 1489 год послы Иоанна, сначала в Венгрии, потом в Германии, ищут знающих горное дело людей. В 1491 году, после 7 месячных поисков, считая со дня отбытия из Москвы, рудокопы Иоанна III открывают рудники на пространстве 10 верст. В 1499 и 1451 годах, Князь Семен Федорович Курбский, поход котораго мог быть предпринят с целью обезопасить поселение при рудниках, покоряет Югру, по ту сторону Урала. Ряд этих событий, имеющих, повидимому, некоторую связь с открытием рудников, невольно заставляет приписать всю честь этого открытия Великому Князю Иоанну III, почему и самые рудники должны быть названы Великокняжескими.

Как ни казалось благонадежным открытие серебряных рудников, оно однакоже снабжало великокняжескую казну серебром недолго. Отдаленность Москвы, управляемой не всегда таким твердым и прозорливым Государем, каков был Иоанн III, и непрочность новаго поселения, угрожаемого набегами соседственных племен, которых кроме того привлекал сюда слух о серебре, вот, полагать надобно те причины, по которым работы на великокняжеских рудниках были остановлены. Священник Александр Луканин, описывая город Соликамск в историческом и археологическом отношениях, насчитывает на него до пяти набегов с 1468 по 1581 год. А город Соликамск был укреплен и имел значительный запас боевых снарядов. Притом, что значила Чердынь в сравнении с Сибирью, куда еще задолго до Ермака проникали Новгородцы для торговли и наложения дани и куда, без сомнения, должны были стремиться мысли преемников Иоанна III, вслед за летучими отрядами охотников и полками Московских воевод, Князей Курбских, которые, первые, перешагнули через северный Урал в 1483 и 1499 годах.

Но если летописцы ничего не упоминают о дальнейшей участи серебряных рудников, попробуем, основываясь на предположениях и слухах, привести несколько отрывочных известий, которые, если предположения и слухи справедливы, докажут, что разработка Великокняжеских Чердынских рудников продолжалась в разные времена в большем или меньшем виде.

В XVI веке, следовательно, вслед за открытием Великокняжеских рудников, купцы Строгановы, поселившиеся сначала по Вычегде, потом по Каме, быстро приобретают огромное влияние на дела всего Уральскаго края, и рядом необыкновенных заслуг, снискивают себе славное и почетное место на страницах Русской истории этого века. Им жалуются значительныя пространства по Каме и Чусовой; им дозволяется вооруженною рукою утверждаться по ту сторону Урала и оттеснять Кучума; им наконец даруется право выплавлять в завоеванных землях металлы и торговать свободно и безпошлинно с Бухарой и Киргизами. Милости и права конечно необычайныя, но нужны были также и необычайныя средства, чтобы привести в исполнение дарованныя права и необычайныя заслуги, чтобы сделаться достойными таких милостей. Строгановы ставят в новопожалованных землях крепости, заводят слободы, собирают войско и покоряют Сибирь.

В то же время, они делаются заводчиками, соединяют в своих руках торговлю, которую вели некогда Новгородцы с туземцами Урала и Сибири; и приступая к возстановлению сношений с западными народами Средней Азии, по следам, которые оставлены поволжскими Болгарами и Казанскими Татарами, напоминают собой тех древних купцов, торговых Серов, которые, во времена Селевкидов посылали торговые караваны из Верхней Азии в долины Яксарта (Сыр-Дарья) и Окса (Аму-Дарья), и к берегам морей Каспийскаго и Чернаго. Соображая, что все это сделано частными людьми, в короткий промежуток времени, при том же Царе Иоанне Васильевиче невольно приходишь к вопросу: откуда взяли Строгановы средства совершить столь блестящия дела? Ужели Вычегодския варницы и торговля с Югрой, могли подготовить, например, средства для завоевания Сибири?

Горный Инженер Милованов, в статье своей: «Новоусольские и Ленвенские промысла»,1 приводит между прочим, что Иоанникий Федорович Строганов, владевший в половине XVI столетия в Сольвычегодске соляными варницами, проведал о нахождении богатых соляных источников по Каме; убедился в том личным их изследованием; и затем, для испрошения себе дозволения учредить солеварение, отправил в Москву втораго сына своего Григорья… Но Григорий, кроме означеннаго испрошения, подтвеждаемаго историею, мог иметь от своего отца другие поручения, о которых история умалчивает потому, что на них разрешения не последовало. Именно, чтобы попасть из Сольвычегодска на Каму, к Чердыни или Соликамску, Иоанникий Строганов должен был пройти мимо Великокняжеских рудников2, тогда уже остановленных, но где еще незадолго горнозаводское дело могло быть в полном ходу.

Строганов, конечно, не оставил без внимания лежащие по пути или, неподалеку от онаго серебряные рудники: осмотрел их, распросил кое-о-чем у кого было можно, и затем отправляя своего сына Григорья, в Москву, мог поручить ему, вместе с соловарением просить также и дозволения добывать металлы в тех местах, которые будут им пожалованы. Очевидно, Строгановым было нужно только одно дозволение. Но этого дозволения дано им не было; напротив, в Царской грамоте от 4-го апреля 1558 года, по исчислении прав на жалуемыя им по Каме места, от устья р. Лысьвы, 80 верстами ниже Чердыни, до устья р.Чусовой, именно было приказано: не делать руд, но если найдут серебряную или медную или оловянную руды, извещать о том Казначеев Государственных.

Эта грамота была за подписью Окольничих Ф.И.Умнаго и А.Ф.Адашева. Казалось бы, если Григорий Строганов не просил делать руд, не зачем было бы и вводить запрещения о том в Грамоту. Но то, что было запрещено в 1558 году, получило разрешение в 1574 году. В Царской грамоте, от 30 Мая 1574 года, Иоанн дозволил Якову и Григорию Строгановым укрепиться на берегах Тобола; добывать там: железо, медь, олово, свинец, серу для опыта, до некотораго времени и торговать свободно и безпошлинно с Бухарцами и Киргизами. Даже и в этой Грамоте нет разрешения на серебро; но если Чердынская руда состояла из свинцоваго блеска, выплавка из него свинца, влекла за собою и выплавку серебра. Получив таким образом разрешение на добычу металлов по Тоболу, Строгановы, сильные милостью Грознаго и дарованными от него правами, сильные также своим богатством, могли теперь без всякаго опасения со стороны Чердынскаго Наместника, приступить к разработке Великокняжеских рудников. С этого времени, они, действительно, могли располагать огромными средствами: поход на Сибирь начинал казаться возможным; и едва ли не при помощи Великокняжескаго серебра завоевана Строгановыми Сибирь.

Возобновив таким образом серебряные рудники во второй половине XVI столетия, Строгановы могли продолжать разработку их и в начале XVII; но здесь, не имея ни каких оснований делать дальнейшия предположения, перейдем прямо ко времени Походяшина. Походяшин был, как известно, Верхотурский мещанин, который, открытием богатых Турьинских медных рудников, положил основание Богословским заводам. Между мастеровыми этих заводов до сих пор сохранилась молва, что Походяшин добывал серебро и что, будто бы, сведав через Тобольскаго Губернатора Чичерина, который был его великим другом, что в Петербург дошло известие о найденных у него серебряных рудах, и что там уже собирается на него комиссия, он, Походяшин, приказал немедленно всю добытую руду побросать в шахты, и самыя шахты завалить.

Это мнение и подобныя тому довольно распространены между мастеровыми Богословских заводов. Самое месторождение они указывают в Вагранской даче, ближайшей к Чердынскому уезду. Но золотоискательныя партии, наряжаемыя ежегодно Горным Богословским Начальством, изследовали чуть не сплошь разведками и шурфами дачи Богословских заводов, в том числе и Вагранскую, но никаких признаков серебра отыскать до сих пор не могли. Между тем, известно, что Походяшин держал в Чердыни поверенных, которые закупали для него хлеб и поднимали по Вишере; известно так же, что он продолжил новую дорогу из Богословских заводов в Чердынский уезд, севернее той, которая шла через Верхотурье; дорогу же, идущую от него на южные горные заводы восточнаго Урала и в Екатеринбург, где сосредоточивалось местное управление, он держал в небрежении, и, говорят, нарочно портил, так что к нему только с большим трудом, можно было попасть: летом, по причине болот и рек, зимой, по причине снегов.

Новая дорога, проложенная Походяшиным, шла из Петропавловскаго завода, севернее Князь-Павдинскаго Камня, через Тылай Камень Уральскаго Хребта; отсюда, спускаясь по западной стороне Урала к зимовью Улсуй, она направлялась далее между двумя реками: Вишерой и ея левым притоком Язьвой. В настоящее время эта дорога, или, лучше сказать, этот зимний путь, потому что летом через Урал была возможна только одна верховая езда, совершенно оставлена. Замечательно название Улсуйскаго зимовья на этой дороге. Известно, что в Вишеру впадает р.Улсуй, в 240 верстах от ея вершины. Г.Теплоухов, написавший Лесохозяйственное описание Чердынскаго уезда, приводит между прочим, что в 12 верстах от деревни Усть-Улса, вверх по Вишере, имеется казарма и пристань, в которую будто бы возили с Урала или, из-за Урала, верст на 80 разстоянием, медные руды, и будто бы оне добывались помещиком Походяшиным. Но как, имеющему за Уралом свои заводы, Походяшину незачем было вывозить оттуда медную руду на Вишеру; следовательно, принадлежащая ему, на этой реке Улсуйская пристань, должна была служить складочным местом для других руд и доставленных из другаго места, нежели то, которое приводит Г.Теплоухов.

Походяшин был зоркий и неутомимый рудоискатель. От него не могло укрыться существование Великокняжеских рудников. Его постоянные сношения с Чердынским краем доказывают это.

Припомнив все вышесказанное о Походяшине, проистекают как бы невольно следующия предположения. Походяшин возобновил разработку рудников, оставленных Строгановыми, чем и подтверждается молва богословских мастеровых о добыче им серебра; добытую руду он поднимал по Вишере, что подтверждается существованием на этой реке, близ деревни Усть-Улса, походяшинской пристани для складки руд; отсюда руда перевозилась на новую дорогу, проведенную через Урал, к Улсуйскому Зимовью, что подтверждается самым названием этого зимовья, очевидно заимствованным от деревни Усть-Улса или Улсуйской Пристани, и также необходимостью в проводе Походяшиным новой дороги, далее руда шла или к Петропавловскому заводу, или в другое место, где Походяшин мог устроить сереброплавильныя печи.

Конечно, доставленная таким образом, руда стоила Походяшину недешево, но за то она была серебряная руда. Для многих может быть покажется невозможным или по крайней мере затруднительным, поднимать к деревне Усть-Улсу руду, особенно в большом количестве, но тем не менее дело было, кажется, так, и доказывает только, что в руках Походяшина и невозможное становилось возможным. Притом ему не зачем было поднимать сотни и даже десятки тысяч пуд руды: плавка серебряных руд и в малом виде может принести значительныя выгоды, особенно для частнаго человека.

Имея это в виду, становится понятным, почему Походяшин старался уничтожить всякое сообщение с заводами восточнаго Урала и с Екатеринбургом; почему, подобно Строгановым, но только не имея на то их права, принимал к себе также людей неписьменных и нетяглых, то есть, по просту сказать, беглых. Известно, что к нему, например, с берегов Камы приходили целыя деревни из владельческих имений. Таким людям удобнее было доверить разработку Чердынских рудников, не опасаясь с их стороны доноса, как это было с Акинфием Демидовым в Колывани. Но по видимому Походяшин не избегнул, при всех своих мерах, подозрения со стороны Начальства, и принужден был, еще при своей жизни, остановить добычу серебра.

По смерти его, Богословские заводы отошли в казну, и Чердынские рудники опять исчезли. Леса, болота и звери, пропустившие великокняжеских рудокопов Иоанна III к своим сокровищам, снова закрыли их. Но укрывательство раскольников, избиравших не раз, и даже в очень недавнее время, для своих скитов, те места, где, по преданиям, должны быть рудники, и где они, в течение многих годов, находили средства избегать преследования, со стороны исправников, становых и других земских властей; но изменническая молва, которая выдает за непреложную истину, будто и ныне еще некоторые из жителей Чердыни обработывают, по мере своих сил, серебряную руду; будто даже самое обогащение этих некоторых жителей есть прямое следствие разработки руд; все это доказывает, что Великокняжеские рудники разыскать возможно, и что богатства их может быть еще далеки от истощения. Впрочем, в изложении настоящей статьи, я хотел только привести благоусмотрению читателя некоторыя обстоятельства, доказывающия, что у нас серебряное дело было начато в конце XV века, следовательно, слишком за сто лет до введения железнаго дела; что первые серебряные рудники были открыты в Чердынском уезде, Великим Князем Иоанном Васильевичем и стоили ему, по видимому, немалых трудов и забот; что разработка этих рудников после Иоанна продолжалась, или, лучше сказать, вероятно продолжалась Строгановыми, Походяшиным, быть может беглыми раскольниками; что наконец, во всяком случае, эти рудники были богаты, были знамениты, были, словом, достойною первою станциею в золотую Сибирь.

Выработка старинного рудника
Выработка старинного рудника

Теперь приступим к определению местности, в которой, должно полагать, были найдены Великокняжеские рудники.

Каменския горы или так называемый Поясовый Камень, на севере Уральскаго хребта, служат источником для рек: Малой Печоры, Вишеры и праваго ея притока, Колвы. От Поясоваго Камня идет, при общем направлении к юго-западу, длинный и возвышенный горный отрог, которым реки Каспийкаго Моря отделяются от рек Белаго Моря и Ледовитаго Океана. Наиболее возвышенная часть этого отрога, между Вишерой и Печорой, была уже подвергнута изследованиям, и состоит из каменноугольных, девонских и быть может силурийских известняков, покоящихся на метаморфических сланцах. Другая часть (западная) того же самаго Уральскаго отрога, между северным коленом Камы и Вычегдой, изследованиям, сколько мне известно, не подвергалась. Под именем севернаго колена Камы разуметь надобно течение ея с запада на восток, от устья реки Весляны до устья Пильвы или до села Бондюги.

По словам Г.Теплоухова, она здесь состоит из кварцевых пород* и может быть также полевошпатовых, сопровождаемых роговою обманкой, яшмой и венисой. Со стороны Камы берут из гор этого отрога начало следующие реки: Весляна, Лупья, Леман, Челва, Кельтма, с правым ея притоком Тимшером, и Пильва; последняя впадает в Каму уже близ Бондюги. От главной цепи, простирающейся с востока на запад почти параллельно колену Камы, в разстоянии от нея от 100 до 150 верст, отделяются на юг новые отроги, довольно возвышенные, из коих замечательны: Лупьевский, отделяющий эту реку от Весляны и Тимшера, и Пильвский, сопровождающий Пильву до деревни Купчика. Весляна, Лупья и Пильва, протекая до самой Камы, в прямом направлении к югу и по местам возвышенным, имеют хрящеватое дно, светлую воду и заселены, впрочем не в большом количестве, государственными крестьянами. Леман, Тимшер и Кельтма по выходе из гор, вступают в обширную низменную равнину,
___________________________________________________________________
*Горная порода, заключающая в себе Садонское месторождение серебристо-свинцоваго блеска на Кавказе и образующая главную массу окрестных гор, состоит из гранатовиднаго кварца, зернистаго или окристаллизованнаго, в котором распределены весьма неравномерно листочки слюды, но полеваго шпата не замечено.

наполненную лесами и никогда не просыхающими болотами, здесь они изменяют первоначальное южное свое направление, отклоняясь более на восток; делают множество изгибов, и по всему протяжению не имеют никакого населения. Одне только избушки, выстроенныя, местами, дроворубами, которые посещают весною и осенью эти места, для заготовления лесов к сплаву, обнаруживают здесь временное присутствие человека.

Из села Бондюги на Каме, идет по вышеописанной местности, пересекая Пильву и Кельтму, та самая зимняя дорога, по которой некогда Иоанникий Федорович Строганов отправился с берегов Вычегды на Каму. На своем пути он должен был пересечь горы, разделяющия воды обеих рек; а как в этих самых горах по нашему мнению должны были находиться Великокняжеские рудники, Строганов мог их посетить, и на месте убедиться в благонадежности оставленнаго месторождения. Приведем здесь все обстоятельства, которыя могут служить подтверждением нашей догадки.

1)Обилие серебряных и медных чудских вещей, находимых по берегам Пильвы и отчасти Косы, текущих южнее колена Камы, доказывает, что рудные месторождения, снабжавшия древний горный народ, находились неподалеку от места их жительства. А как рудные месторождения находились в горах по ту сторону Камы, и как по ту сторону Камы селиться по неудобству местности не приходилось, то, добывая и обрабатывая там металлы, древние рудокопы избирали местом для постояннаго своего жительства обширныя и плодоносныя поля по берегам Иньвы*, которыя доныне с избытком вознаграждают труды земледельца и предлагают ему в то же время привольные луга для скотоводства.**

2)Первые рудокопы Иоанна III были набраны с Устюга, Двины, Выми, Вычегды, Усолья, Пинеги и Перми. Первые четыре пункта находятся к северу и северо-западу от серебряных гор, Усолье (Соликамск) к юго-востоку; Пинега и Пермь, наиболее удаленные от них, лежат, первая к северу, вторая к югу. Таким образом, Великокняжеские рудники занимали как бы центр означенных пунктов.

3) Находясь между Вычегдою и Камою, серебряные горы находились также и между владениями Строгановых в XVI веке, которые были расположены по обеим рекам. Дозволение добывать металлы, данное Строгановым, доказывает, что они не оставили без должнаго внимания находящееся у них, так сказать, месторождение.

4) Серебряную руду можно было сплавлять на Каму, по Каме на Вишеру, и далее уже поднимать ее на пространстве 200 верст, до Улсуйской пристани, устроенной, как мы видели, Походяшиным, для складки руд. Впрочем Походяшин мог перевозить руду вначале сухим путем, прямо из месторождения, через Пильву и Колву,
_____________________________________________________________________
*Кроме села Кудымкор, чудския поселения имелись и в других местах по Иньве. Село Верх-Иньва и Майкорский Завод, неподалеку от устья этой реки, выстроены близ развалин древних укреплений. Укрепление, близ Майкора, занимало, выше нынешней заводской плотины, крутой берег, образующий, в том месте, выходящий угол на долину Иньвы. Земляной вал, в виде полукруга, ограждал бывшее укрепление. Составляя таким образом настоящий редут, оно с одной стороны круто спускалось на Иньву, с другой же защищалось валом. Наружная высота вала значительно увеличивалась широким рвом, следы котораго не сгладились и доселе.
**Впрочем иньвенский скот замечателен более своим количеством, нежели качеством.

выше Чердыни, на Вишеру до деревни, например, Бахарей. Песчаное и ровное местоположение берегов Вишеры ниже Бахарей, дозволяет это. Этим путем сокращалась значительно дорога и избегалась перегрузка и не совсем благовидный проход серебрянаго каравана мимо Чердыни. От Бахарей к Улсую приходилось подымать руду на пространстве уже только 120 верст. Походяшин мог даже до самой Улсуйской пристани перевозить руду сухим путем. От вершин реки Пильвы до этой пристани всего разстояния сухим путем, по прямому направлению, будет около 160 верст.

5) Местные старожилы утверждают, что по зимней дороге из села Бондюги к Усть-Сысольску, за Кельтмой, в 40 верстах, есть вправо поворот по просеке, ныне впрочем совсем заросшей, и что будто бы эта просека была некогда проложена к каким-то серебряным рудникам.

Примечание к страницам

Выписки из «Списка с жалованных грамот роду Гг Строгоновых с 7064 г по 7209 год», которыми доказывается, что в XVI веке Строгановы занимались рудным и заводским делом, на обоих отклонах Уральскаго Хребта.

1-я выписка: « 7064 (1556) года Апреля 13 дня, в грамоте от Государя Царя и Великаго Князя Ивана Васильевича Грознаго к Аникию Строгонову написано: велев есми сыну твоему Григорью по его челобитью на Устюге и в Перми и в иных городах искать руды медныя, и тыб его на то дело отпустил».

Эта выписка из «Списка Жалованных грамот», который имелся у меня в руках, сделанная мною сполна, от слова до слова, но сохранилась ли подлинная грамота – того в «Списке» не пояснено. Во всяком случае, этот отрывок замечателен, как доказательство, что Григорий Строганов еще ранее 1558 года, просил у Царя разрешения искать медныя руды, и получил его.

2-я выписка: «7066 (1558) года Апреля 4 дня. Се Аз Царь и Великий Князь Иван Васильевич, всея Руссии пожаловал есми Григорья Аникиева сына Строгонова …. А где буде найдет руду серебряную или медную или оловянную, и Григорью тотчас о тех рудах отписывати к нашим казначеям а самому тех руд не делати без нашего ведома».

3-я выписка: «7082 (1574) года Мая 30 дня. Се Аз Царь и Великий Князь Иван Васильевич, всея Руссии пожаловал есми Якова и Григорья Аникиевых детей Строгонова ….. А где в тех местах (за Югорским Камнем в Сибирской Украйне меж Сибири и Нагай Техчеи и Тобол реки) найдут руду железную и им руду делати, и медяну руду или оловянную, свинчатую и серы горючия где: найдут и те руды на испытать делати …….да о том писати к нам, как которое дело учнетца делати и во что которые руды в деле пуд учнетца ставити и как которым людем в оброкех быть и мы о том Указ учиним….»

4-выписка: «7085 (1577) года Мая 18 дня. От Царя и Великаго Князя Ивана Васильевича всея Руссии на Вагу, в Содролинскую волость данным сборщиком и старостам и целовальником. Бил нам челом Яков Аникиев сын Строгонов …. и ты б в нынешнем в восемь-десять пятом году позволил Якову Строгонову в тех болотех (на Ваге, в Содролинской волости) дуть железо и домницы делать и лес сечи около тех болот. Да как Яков Строгонов учнет в тех болотех железо дути и сколько в тех болотех для железнаго дутья домниц поставит и ты б то досмотрив написал в книге подлинно, сколько будет домниц и оброку на те домницы поместил бы еси по большой статье, потомуж, как оброк положен в Устюжском Уезде на Цывозере по полуполтине с домницы на год».

Из приведенных выписок с жалованных царских грамот видно, что во второй половине XVI века Строгановы постоянно обращали внимание на отыскивание железных и других руд, при чем им не однократно было подтверждаемо право относительно самой разработки руд, кроме только серебряных. Железное дело водворялось и развивалось уже в то время на прочных основаниях. Московское Правительство требовало от Строгановых сведений, во что обходится им пуд руды в деле, то есть пуд чистаго металла, чтобы устоновить правильныя горныя подати вообще на всех заводчиков; и в 1577 году, когда Строгановы приступали к устройству домниц (доменных печей) на Ваге, в Содролинской волости, они обязаны были взносить в казну ту самую подать по полуполтине с домны, которая прежде взималась с доменных печей Устюжскаго уезда. Но заводя и распространяя железное дело по западному и может быть по восточному отклонам Уральскаго хребта, имея в то же время дозволение отыскивать и разработывать медныя, свинцовыя и другия руды*, могли ли Строгановы оставить без внимания Великокняжеские серебряные рудники и не извлекать из них серебро?..

Между тем, в рукописной «Истории знаменитой фамилии Гг. Строгановых», сочиненной П.Икосовым в 1761 году, между прочим, значится: «Но хотя они Господа Бароны имели по жалованным грамотам от великих Государей, данных предкам их, о приискании серебряных, медных, свинчатых и железных руд полное позволение**; но по неискусству ли тогдашней древности в искании руд, оными пользоваться тогда было упущено или о прибыли от тех заводов меньше они разсуждали но более охоту и прилежание имели как уже им о известной пользе от солянаго варения».

Но Икосов везде в своей Истории старается доказать, что Строгановы от соловарения не только имели малую прибыль, но иногда терпели даже убытки. Условия выварки были следующия: Строгановы обязывались ежегодно доставлять до Нижняго более 21/2 миллионов пуд, а с 1731 года не менее 3 миллионов пуд, за что выдавалось им от казны истинных по пяти копеек за пуд и провозных по четыре копейки с пуда, всего по девяти копеек; за вычетом же пошлины по гривне с рубля, Строгановым причиталось всего по 81/4 копейки за каждый пуд соли, доставленной ими к Нижнему. По произведенному от Правительствующаго Сената следствию в 1731 году, на самых промыслах истинная цена была определена в 21/2 копейки за пуд (но толикой цены, говорит Икосов, и на изгар дров достанет ли?) по разсмотрении же в Сенате следствия оказалось, что следователями действительно были упущены многие расходы по промыслам как цеховые, так и накладные, что и подтвердилось новым впоследствии изследованием. С другой стороны, провозная цена также не всегда оказывалась достаточною. Так, в 1743 году, вместо
_____________________________________________________________________
*В жалованной грамоте Царя Алексея Михайловича именитому человеку Григорью Дмитриевичу Строганову, приводится, что его прадед Семен Аникиевич снабжал призванных им Ермака с товарищами: деньгами, платьем, ружьями, порохом, свинцем и проч. из своих заводов. (Именитые люди Строгановы. Устрялова.)
**Нигде в жалованных грамотах не значится дозволения на серебряную руду, равно ни Карамзин, ни Устрялов не упоминают об этом дозволении.

4 копеек, Строгановы принуждены были, по мелководию, заплатить 9 и 10 коп. с пуда. Все эти обстоятельства доказывают, что от соловарения Строгановы далеко не могли иметь значительных доходов. Остается еще торговля с Югрой, Сибирью, Бухарцами и Киргизами, может быть даже с Англичанами, приезжавшими для торговых дел на Двину и Вычегду; но как в царских грамотах, в фамильных записях и других документах рода Строгановых нет наименования ни купца, ни гостя, ни торговаго человека, поэтому полагать можно, что и торговля их никогда не доходила до обширных размеров, следовательно не могла доставлять и значительных доходов. Откуда же брали Строгановы средства на сберегание пожалованных им земель и на завоевание Сибири, в XVI веке; и на вспомоществование казною и людьми Прокопью Ляпунову, князю Пожарскому и юному Михаилу в XVII? Последние расходы определяются в 841,762 рубля тогдашних, что составляет до 3 миллионов рублей серебром на нынешний курс.

По нашему мнению, одним из главнейших источников обогащения Строгановых, которое они расточали так благородно и с такою пользою для нашего Отечества, послужило горное и заводское дело, водворенное ими на Урале. Помещики на правах владетелей, Строгановы были в XVI веке, в одно и то же время, купцами, солеварами, рудоискателями и заводчиками; были, следовательно, вполне теми именитыми людьми, которых заслуги имеют полное право, на признательность и уважение каждаго Русскаго.

Статья Горнаго Инженер-Штабс-Капитана Банникова

Орфография и пунктуация оригинала. Горный журнал №7,1857г

3 комментария

  1. Спасибо Михаил за хорошую перепечатку такой исторически «вкусной» статьи. Захотелось читать такие журналы

  2. Спасибо Михаил за «вкусную» статью. Такой журнал хочется читать.

  3. Всегда пожалуйста! Больше это заслуга Натальи Алексеевны — она печатала.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

6 + 18 =

Кнопка «Наверх»